Я правил не спеша. Лошадь и шагом овцу догонит, тем более, когда их впереди огромное стадо. Дай бог до темна к реке добраться. Как бы не пришлось ночью идти или заночевать в двух шагах от дома. Спутница со скуки принялась перебирать, теребить, звенеть железными чешуйками моей брони. Ну да, неподвижно непоседы могут сидеть одну минуту не более. Дольше для них пытка.
Кстати, почему это рыжая одна меня кормить осталась? В тот же миг вспомнились недавние рассуждения на счёт здешних девиц. Как её без присмотра со мной-мужиком оставили? А вдруг я маньяк! Не дай бог сейчас строгий папаша с претензиями заявится.
— Луша, Божена, тьфу, как тебя там, Млада, где твои родители: мама, тятя?
— А-а, нетути. Аз есм с тёткой живяха приживалкой бесприданной. — Легко ответила несчастная.
— Где же тётка?
— А-а, нетути ноне ни тёток, ни дядек.
— Убиты что-ли? И ты так легко об этом говоришь? Не плачешь?
— А-а, нетути и слёз, намедни усе выплакала.
— Как же ты одна со мной? Что люди подумают?
— А-а, неча тута думати. Полонённая аз есм. Всяк ведаеть, ны дева более.
— Ну да, досталось вам. — Пробормотал я смущённо.
Тема показалась очень щекотливой и неприятной со всех сторон. И Еремка — тот ещё ухарь, подсунул беззащитную бедолагу! За неё на сегодняшний день и слова сказать некому. Наверное, думают, от бабы теперь не убудет, мол какая разница от кого рожать, а князю удовольствие. Б-Р-Р, как это всё противно! Интересно сколько у меня в обозе таких молодушек незамужних, но опозоренных? Чтож с ними теперь делать? Не бросишь же. У них через срок животы вырастут, а после и малыши появятся! Что ли мне благотворительный дом матери и ребёнка для таких основать? "А попробуй-ка ты, князь, их всех замуж выдать за своих бывших уголовничков!" — забрела вдруг в голову шальная мысль. Надели несчастных дамочек скотиной, у тебя её теперь вдосталь и превратятся барышни из бесприданниц в завидных невест.
— А-а, мине ны досталося! — Сказала вдруг милашка хитро прищурившись.
— Чего тебе не досталось?
— А-а, ни чесо. Егда полезли вороги на баб, разохотившись, аз есм разухарилася, похотливы мужи и отворотилися, на оных перекинулися.
Млада вдруг состроила такую противную морду, что мгновенно превратилась в кикимору, каких поискать — не найдёшь, ещё и захихикала, страшнее Бабы Яги. Я не удержался и вздрогнул.
— Тебе только в театре выступать и гримироваться не надо.
— Чесо?
— Кого хош до смерти испугаешь, как минимум заикой сделаешь, говорю.
— Ага, един напужалси, мужескую силу потерял. — Кивнула мадмуазель довольной мордашкой.