— Кем вы работаете, Танечка? — Спросил он, когда Рита практически освоилась под пытливым взглядом и перестала его замечать.
— Сортировщицей. На местном консервном. — Соврала она без промедлений и прямой взгляд приняла. Своим колючим его крыла, предлагая расстаться друзьями.
— Никогда бы не сказал… — Вызывающе улыбнулся тот и в который раз за вечер потёр указательным пальцем подбородок — жест его глубокой задумчивости. — А что же… говорят, новый директор у вас. Как трудовой коллектив считает? Достоин?
— Игорь Александрович прекрасный специалист. Но об этом не коллектив говорит, скорее… скорее, наши мастера, бригадиры, замы. Те, с кем он непосредственно общается. А работягам, кого не дай — всё не то. Выскочка и папенькин сынок. Чаще слышится именно это. А вообще, время покажет. Время всё расставляет по своим местам.
— А вы себя, значит, к работягам не относите? Так, сортировщица? — Намеренно открыто поддел Михаил, и Рита ядовито улыбнулась.
— А я не планирую задерживаться там надолго. Кстати, можно на «ты».
— Я так и понял. — Улыбаясь, согласно кивнул мужчина.
Саша на минуту отлучился, а Воронцов пересел ближе. Смотрел вызывающе и нагло. А, выдержав время, но, так и не добившись безоговорочной капитуляции, подался вперёд, над Ритой нависая, и едва не к самому её лицу наклонился, поражаясь выдержке.
— Ты не похожа на глупую провинциалку. И на сортировщицу с консервного не похожа. А ещё скажу, что, если бы Сашок не был так зациклен на своей лжи, то непременно это бы заметил.
— Что ещё?
— А ещё мне отчего-то кажется, что не очень-то ты и расстроишься, когда он бросит тебя здесь одну.
— Бросит? — Рита презрительно фыркнула и невозможно задрала подбородок. — Он обещал показать мне мир, подарить вечную любовь и…
— А ты забавная… — Михаил улыбнулся не так, как минуту назад. Открыто и свободно. На спинку стула откинулся, теперь снова за Ритой со стороны наблюдая. — Зачем тебе всё это нужно? — Спросил серьёзно.
— Каждый развлекает себя как может. — Пожала она плечами.
Мужчина хмыкнул и неодобрительно покачал головой.
— Только Саше об этом не говори. Он расстроится.
— Никто не любит, чтобы его использовали. — Взяв и повертев в руке вилку, Рита отшвырнула её обратно на стол.
— Да. Но ты особенно коварна.
— С чего бы? Удовольствие взаимно. Никто не в обиде.
— Сомнительное удовольствие быть пешкой в чужой игре.
Она глянула на мужчину с интересом и с подозрением прищурилась.
— Неужто тебе приходилось быть такой вот пешкой?
— И у меня была молодость. И у меня была первая любовь.
— Ты несправедлив к противоположному полу. Кто сказал, что тебя использовали? Никогда не рассматривал вариант, что просто не оправдал возложенных на тебя надежд?