Рассмеялась горько, словно с надрывом, хлопнула в ладоши и шагнула назад, в костер. Вновь поднялось, взвилось вверх ржавое пламя, облизало женскую фигурку со всех сторон, укрыло от глаз, словно и не было здесь Подземной Девы, словно не звучало ее угроз поселянам.
Недолго висела над лугом зловещая вязкая тишина, а потом заголосили женщины, зарыдала Арлета, прижав к себе Радунечку. Леда потерянная стояла, не знала, как поступить лучше, хочет ли ее утешений Радсей, нужна ли ему сейчас… Видела только, как обнял Годар младшего брата, и долго так держались они друг за друга среди расступившихся мрачных мужчин.
Один за другим сами по себе гасли костры, заволокло поляну синеватым дымом. Потянулись люди обратно к жилью, тихо переговариваясь меж собой о случившемся ныне. Смолкли стоны и причитания. Для живописного горя тоже надо набраться сил. Завтра проводы Молодого Князя в Подземные покои. Завтра по живому поминки. А сейчас каждой душе покой.
Вместе со всеми понуро брела ко Гнездовью и Леда. Даже с Михеем повидаться не удалось напоследок, в лес, наверно, вернулся Медведь, свое горе мыкать. Теперь вовсе будет грустна Радунюшка, как-то завтра еще матушка похвалит, да и вспомнит ли посреди новых забот. А, уж эта-то Огненная Королевиша, какова? Нет, больше Леда ничему здесь не удивится, всего насмотрелось впрок, всяких диковинок. Только даже раздумывать не осталось сил, до подушки бы добраться, голову приклонить и провалиться в тяжелый сон. Так оно и случилось во благо измученной девушке.
А вот удалось ли братьям очи сомкнуть, то лишь сестрице их ведомо, всю ночь просидели втроем потомки Горыни, не зажигая лучин, не затеплив печей. Больше всех говорила Арлета, словно саму себя успокаивала, мол не такое уж худое житье у Подземного Царя, вот и Дочь — писаная красавица и по всему видать, что любить будет жарко. Горда только больно, норовиста, как необъезженная кобылица, так Радсей зато сам тих, да кроток, а ласка и доброта порой верх берет и над самым жестоким сердцем. Только часто ли так бывает…
С первыми петухами загремели в кухне чугуны, зазмеились в очаге язычки пламя, жадно охватив сухие березовые поленья. Хозяйка сама будет следить за тем, как готовят овсяный кисель и кутью. Сама поставит опару на постные блины, своей рукой разведет медовую сыту, а после велит разлить сладкую воду в жбаны и баклажки. Так минует день, а уж новую ночь проведет Радсей уже в Подземных покоях.