— Да, она, верно, дурочка! Гляньте-ка, на голове гнездо, на ногах опорки замшелые. Не иначе к нам сама лешачиха пожаловала! Подивитесь-ка, добры люди на чудо лесное!
Парень тоже едва сдерживал смех, впрочем, глядя на Леду вполне дружелюбно. А та стояла растерянная, с румянцем во всю щеку, пыталась волосы пригладить, как вдруг сняла с головы пару птичьих перьев, да сухую веточку. Так вот от чего, стало быть, девки смеялись, подумаешь, прицепились гостинцы лесные, и за это человека травить?
Леда опустила взгляд на ноги, так и есть, некогда светлый материал кроссовок отчего-то позеленел, но ведь это пустяки, правда? Или здесь тоже по одежке встречают? Леда закусила губу, глянула на Младшего сердито, пробормотала сама себе вслух:
— Да-а уж, здесь меня точно в баньке парить не будут и хлеба-соли не поднесут… Тут Младший сразу смеяться бросил, смотрел теперь строго и участливо.
— Голодная, поди? Издалека пришла, сразу видать. Не бойся, за ворота на ночь не выгоним. Место для тебя здесь найдется. Отдохнешь, наберешься сил, глядишь, чего и припомнишь о своих родичах. Не бывает, чтобы у человека совсем никого не осталось. А ежели и так… В Гнездовье останешься. Все про то слыхали? Девку эту не обижать, самолично за нее спрошу!
— Да было б за кого вступаться-то! Неумойка болотная, где только ни таскалась, по каким кустам! Такую и в дом-то страшно ввести…
Леда хотела было что-то злое ответить заносчивой девице, что прежде сидела ближе к Младшему, но решила поступить иначе, вместо ругани низко поклонилась и пропела голоском томно-медовым:
— И тебе всего доброго, красавица гостеприимная! Как хоть звать-то тебя, за кого Богу молиться ради твоей заботы?
На мгновение девица опешила, а Младший уже с хитрым прищуром глянул на Леду, улыбаясь уголками губ. Подружки хихикали исподтишка, верно, не знали, что и сказать на такое. А гордая красотка только повела тонкими бровями и буркнула, проходя мимо Леды:
— Я — Милана, а твое имя уже забыть успела… отродье русалочье!
Ушла девица, а за ней по одной и подруженьки убежали. Леда возвела очи к небу, вздыхая притворно тяжко. Не хватало еще обижаться на сказочных девчонок, будто другой заботы нет. Вот же умора, и здесь-то в ней русалку признали. Так тому и быть!
«Раз нет у меня здесь родни, значит, скажу, что русалкой на берег вышла, а как раньше жила и не помню…»
Теперь у завалинки остались только Леда и Младший, даже воин, что Леду до Князя проводил, давно возвернулся к воротам. Девушка смело глянула на парня перед собой, в ровесники он ей годился, и что с того, что здесь почти за главного, не таких начальников видали.