— Знать, понравился тебе мой Крылатый, то-то глаз отвести не можешь. Покажусь сейчас, дам уж полюбоваться, чай, не все рассмотрела тогда в лесу.
— Да я просто так, и не глядела вовсе, — залепетала девушка, пряча глаза. — Держи! Эта тебе Тека передала, уехала еще днем в поселок.
— Вот и славно! Не будешь более за нее корить.
— Может, сразу наденешь на себя? Она так просила.
Вручить бы ему подарок, да убежать, уж чего проще. Рубашку перед ним Леда раскрыла, а у самой руки дрожат, в горле пересохло, да что же творится такое, ведь не маленькая давно, навидалась разных людей по жизни — и деканов и директоров, пора бы смелее быть.
— Обожди, умоюсь сперва. Пошли-ка на двор, там и польешь мне.
Годар скинул передник кузнеца на деревянную чурочку, захватил у порога бадью с водой, поверх которой малый ковшичек плавал. Вышел из кузницы на вытоптанный лужок, кое-где едва муравой заросший, а там поставил бадью наземь и обернулся к девушке, уперев кулаки в бока.
— Ну, смотри теперь!
— Очень мне надо!
— Разве не хорош мой Змей? Ты ближе-ближе подойди, небось не ухватит.
И к чему только принялся шутить, а ведь сразу видно, в добром расположении духа из леса вернулся.
— Умыться хотел, да примерить рубашку…
— Ай, торопишься куда? Жених поди ждет, только не больно ты брата моего привечаешь, я ведь про вас все знаю.
Сверкнули золотом темные глаза, будто опять озлиться готов.
— Мы уж как-нибудь сами разберемся. И без подсказок.
— Сами значит, вон оно как…
И ближе подошел, уже без улыбки. Тут Леда зачерпнула ковшом воды, да и плеснула ему едва не в лицо, а что? Хотел умываться, так получи. А сама назад отскочила, чуть от страху жива, ну, как ругаться начнет. Только Годар фыркнул, будто от смеха, подошел к бадейке, поднял вверх и всю воду сам на себя вылил, после чего встряхнулся по-звериному и остаток влаги ладонями с тела свел.
— Ну, где там одежка твоя? Сама-то хоть стежок уложила?
— Да не один еще!
И зачем только хвасталась, и кто за язык тянул… Годар рубаху надел, расправил рукава, руку к груди прижал, поклонился.
— Много наговоров-то посадили?
— Каких еще наговоров?
— А ты разве не знаешь? Рубашку мужчине может только мать да жена дарить, ну, невеста еще. А от других-то боязно принимать такой подарок. Мало ли с какой присказкой ее расшивали, откуда мне знать.
— Тека души в тебе не чает, а ты ее прогнал.
— Она и в муже своем душеньки не чаяла, лишь за то, что кормил, да не бил часто, и свекров прежних жаловала. Кто ласков с ней, тот и ладен. Теперь нового хозяина уважать станет, глядишь и полюбит. Это ведь недолго у вас. Тебе-то Радсей отчего мил?