— Нет, с полицией мы торопиться не будем, — командным голосом заявил он. — Оба они нам не нужны, одного отпустим. Которого? — Прищурившись, прощупал «лосей» взглядом. — Отпущу того, кто назовет имя заказчика.
Тут произошло нечто поразительное. И высокий, и «с кормой» в унисон дернулись, перебивая один другого, заверещали:
— Горбонос! Горбонос! Музыкант. Он послал, он все расписал, должен завтра здесь быть, звонка ждет.
— Телефон, адрес? — жестко спросил телохранитель Вова. — Говорить по очереди. Длинный, давай.
— Кличка Горбонос. Играет в кладбищенском оркестре. Тромбон. Живет на Чистых прудах, адреса не знаю, у него не был. Телефон в мобильнике, но он велел на дело мобилу не брать.
— Короткий? — повернулся телохранитель Вова к «кормовому».
— Так и есть, — прошамкал тот. — Горбонос заказал, дома у него не был, на Чистых прудах рядились. Сперва на июль сговаривались, теперь на зиму переехали.
— Да, сдвинул сроки, — подтвердил длинный.
— Откуда его знаешь? — подключился Простов.
Коротышка оказался словоохотливым, объяснил, что Горбонос из приблатненных, ходка за ним, вроде бугром был. Но не мокрушничал, на авторитета не тянет. Говорили, раньше на калечьем дворе, на живодёрне служил, потом мошенничал, а сейчас старый, стал наводчиком. Сказал, что дело простое, а бабла навалом. Задаток дал просто так, не в счет, на мышеядь.
Длинный согласно кивал, потом сказал:
— Будто бы должник старый у нее. — Указал на стоявшую в стороне Катерину. — Надо выбить. Не баблом, а хатой.
Донцов и Простов быстро переглянулись. Наконец-то явственно мелькнула тень Подлевского.
— Кого отпустим? — нажимал телохранитель Вова.
— А на кой хрен отпускать? — огрызнулся Простов. — Я думал, ты для понта обещал. Грабеж чистой воды.
— Нет, одного отпустить надо, — настаивал телохранитель Вова.
И Донцов, хорошо знавший его, понял: значит, есть у телохранителя Вовы какая-то своя мысль, просто так он не стал бы нажимать, всегда знает, что делает.
— Согласен. Надо бы отпустить, — твердо сказал Виктор ничего не понимавшему Простову. — Которого?
Телохранитель Вова долгим взглядом снова принялся разглядывать «лосей». Спросил:
— В паре давно работаете?
— Первый раз, — ответил длинный. — Нас Горбонос спарил.
Телохранитель Вова твердо взял допрос в свои руки, обратился к коротышке:
— Тебя где подобрал?
— На кладбище. У входа на терезях стоял, торговать помогал.
— Терезях?
— Ну, весы базарные, коромысельные.
— Кто связь с Горбоносом держит?
Длинный кивнул.
— Где телефон?
— На вокзале, в ячейке.
Вера, слышавшая из кухни эти разговоры, не понимала, что происходит. Петр Демидович абсолютно прав: надо скорее вызывать полицию, чтобы забрали бандитов. Чего с ними церемониться? И почему помалкивает Виктор? А этот странноватый, своеобразный человек, называющий себя телохранителем Вовой, уже трое суток живет в их квартире, разговаривает мало, в основном сидит, вернее, лежит в отведенной ему комнате, у телевизора на тихом звуке. Доставляет хозяевам минимум хлопот, от попыток побеседовать во время совместных обедов вежливо и ловко уклоняется. Вера придумала ему кличку «Вещь в себе». Но почему в самый критический момент именно он стал верховодить?