На Урале действительно произошло нечто. Если бы не видел своими глазами, если бы не слышал своими ушами, не поверил бы.
Заседание ТПП назначили в фойе местного драмтеатра. Посредине взгромоздили овальный стол с микрофонами для спикеров, видимо из реквизита, вокруг расставили укороченные ряды вынесенных из зрительного зала мягких кресел, где расселась публика — по прикидкам человек двести, которые возгласами и хлопаньем выражали «уважуху» ораторам. Две большие люстры «под хрусталь» и бра на стенах придавали происходящему сценический, постановочный вид, и казалось, зрители исполняют роль греческого хора. Возможно, психологически давила сама театральная атмосфера.
Хитрука предупредили, что заседания здешней ТПП проходят бурно, в дискуссиях преобладают критиканские мотивы. Но то, что он услышал, далеко выходило за пределы местных проблем. Первый же оратор, невысокий, лысоватый, с брюшком, задрал планку выступлений на такую высоту, какой и в столице редко достигают.
— Коллеги! — начал он. — дабы наш разговор не выродился в очередную перебранку по поводу экономической модели, властвующей в России, хочу напомнить о... гарвардском апельсине.
Зал удивленно загудел, а оратор, умело выдержав паузу, объяснил:
— Гарвардские абсурдисты сочинили мудрую притчу. Двум дочерям подарили апельсин, из-за которого они рассорились. Но пришла мама и разрезала фрукт пополам. Одна из дочерей съела дольки, выкинув клочки кожи. Другая сняла с апельсина кожуру и приготовила из нее цедру для пирога. Мать подумала: «Если бы я заранее знала, как дочери используют свою половину, то каждой досталось бы по целому апельсину: одной — все дольки, другой вся кожура!»
Зал разразился дружным смехом, а оратор забил гвоздь по шляпку:
— Мораль сей притчи такова: чтобы принять верное решение, желательно заранее знать цели и намерения контрагента. Потому призываю не собачиться по конкретным поводам — их у нас тысячи, — а зреть в корень, пытаться понять, чего хотят разные экономические силы: кто о России радеет, а кто американщине лабутены лижет.
Прочитав табличку с именем выступавшего — «Георгий Синицын», Хитрук спросил Подлевского:
— Кто такой?
Тот сорвался с места, убежал куда-то, но через минуту вернулся, шепнул:
— Шеф областного оператора связи.
— Однако по-крупному начал, — покачал головой Борис Семенович. — Он что, в Гарварде учился? Потом дашь на него объективку.
Зачин был серьезный, и разговор сразу пошел крутой.
— Выступать буду позже, но сперва вопрос. Ко всем! — сказал кто-то за столом. — Почему при падении инвестиций операции на московской бирже выросли пятикратно? Пя-ти-крат-но!