Фогелю оставаться в деревне не было никакого смысла, поэтому он поехал прямо в Фастов. Поиски результатов не дали, но пришла информация о попытке прорыва на бронетранспортере к русским позициям. Бронетранспортер был уничтожен, но, по докладу командира полка, недалеко от штаба которого и произошел инцидент, группе русских удалось добраться до своих позиций. Сколько их было и понесли ли они потери, неизвестно.
У Фогеля после пережитого голова не соображала совершенно. Единственное, что пришло ему в голову, – от ответственности за побег пленных он должен отвертеться. Охрана была поручена покойному Кребсу, а работа майора должна была начаться позже, по приезде на место содержания этих пленных. Так что его недоработки здесь нет.
Снегова увезли в госпиталь, сказали – в Москву, а Северова, Рудакова и Панина перевезли в Бровары, где и допрашивали неспешно, видимо, пытались поймать на мелочах. Содержали их отдельно, чтобы не сговаривались. Все это было логично и правильно, но очень раздражало деятельного Северова. Он очень переживал за своих друзей. Добрались ли до своих Ларионов, Бабочкин и Баградзе? Как дела на аэродроме, живы ли Михалыч и Винтик со Шпунтиком? Живы ли Миша Ногтев, Петрович и Денис? Уже на следующий день Олега из «кутузки» выпустили, но оружие обещали вернуть позже. Если бы не регулярные вызовы к следователю, Олег от беспокойства за друзей уже на стенку бы полез. А так его методично проверяли, впрочем, без попыток силового воздействия. К тому же вопросы касались в основном Панина и Рудакова, их реакции на освобождение, их действий, разговоров и т. д. Про Снегова спрашивали мало, он всю дорогу лежал пластом и почти ничего не говорил, был в забытье.
Как бы там ни было, с утра до вечера Олег давал показания, уточнял детали, писал объяснительные. Теперь с ним занимался старший лейтенант госбезопасности лет тридцати пяти, с блестящей лысиной и небольшими черными усами, вежливый и спокойный. Северов вспомнил, что читал про зверства особистов в постсоветские времена, и мысленно усмехнулся. По крайней мере пока обращаются нормально, посмотрим, что дальше будет.
13 августа, когда Северов очередной раз пришел к следователю, в кабинете он увидел Забелина. Капитан госбезопасности сразу пожал Олегу руку:
– Живой! Везучий же ты!
Владимир Викторович был в хорошем настроении. Ему понравился Северов, он жалел, что тот не является его сотрудником, но переходить в НКВД не предлагал – понимал увлеченность небом. Когда ему доложили о появлении генерала Снегова, в рапорте промелькнула фамилия Северова. Согласно этому рапорту особых вопросов к лейтенанту не было, но капитан, направляясь по своим делам, решил сделать небольшую остановку в Броварах. Когда 23 июля из штаба 12-го полка доложили, что Северов не вернулся, все напряженно ждали дальнейших событий, было неизвестно, долетел ли до места транспортный самолет, он тоже пропал. Группа осназа на связь не выходила, но потом поступила информация, что задание они все-таки выполнили. И вот теперь летчик вышел, живой и невредимый, хотя сбивали его уже второй раз. Забелин уже успел посмотреть документы, никаких несоответствий выявлено не было.