– Вижу, вы решили исполнить обещание до того, как я состарюсь. Или вам нравится, когда за вами бегают, умоляют, ползают на коленях? Надеюсь, вы приятно пощекотали своё мелкое тщеславие?
Хилберт нахмурился, вглядываясь в её неподвижный профиль. И понял вдруг, что что-то изломилось в ней во время того ритуала. Что-то необратимо поменялось – так что теперь это невозможно было принять за игру воображения. Или за игру отпетой притворщицы и лгуньи. И невыносимо захотелось узнать всё, что сейчас лежало грудой тяжёлых булыжников в её мыслях, от которых взволнованно вздымалась округлая грудь Паулине. Что чеканило её силуэт твёрдостью камня так ясно, что зудели кончики пальцев от желания очертить его, ощутить все пленительные изгибы кожей.
– Не говорите ерунды. – Хилберт укорил себя за слишком мягкую вибрацию в голосе. Это было непостижимо до того, что невозможно сопротивляться. – Я пришёл. И я готов слушать всё, что вы решите мне сказать.
Паулине не ответила, словно онемела или обратилась камнем. Словно передумала вообще разговаривать с ним – и молчанием своим с размаху ударила по груди, будто холодной после осеннего дождя веткой. Хилберт подошёл ближе. Заглянул в раскрытые страницы лежащего на коленях жены фолианта, пробежался взглядом по строчкам. «Изучение Ключей и ритуалов, с ними связанных». Он хорошо знал этот труд.
– Откуда у вас книга?
– Попросила принести Дине.
Ну, конечно. Можно было догадаться, что она найдёт способ обойти запрет. Но злиться отчего-то не хотелось. Наоборот, закралось подозрение, что Паулине всё же хочет сама разобраться с тем, что с ней случилось – значит, и правда для неё совершённое в Храме открытие – такая же неожиданность? Или нет?
Проклятье! Эти постоянные сомнения разрывали голову на куски. Когда хочется верить, но нельзя.
– Вам нужно есть. Хоть иногда, – пока сменил тему Хилберт.
– А вам не плевать? Наверное, я не успею сдохнуть до того, как вы найдёте способ вынуть из меня то, что вам нужно. Я не хочу есть.
– Прекратите! Мне не плевать. – Хилберт собрался было опуститься в кресло напротив, но присел перед женой на корточки, заглядывая в её осунувшееся и посеревшее лицо. Она посмотрела на него в ответ – бесцветно и безразлично. – Я поговорил с мастером-учёным. Вчера. Он сказал, что дело может быть вообще не в вас. А во мне.
Паулине едва заметно приподняла брови – всё, чем выдала любопытство. Её лоб прорезался тончайшими морщинками.
– Такое возможно? Я пока не нашла тут ничего подобного.
Она указала пальчиком на строчки книги. Прочитала, оказывается, уже достаточно много. Больше половины. Кто бы мог представить такую тягу Паулине к научным и историческим трудам. Она раньше только сонеты читала. Весна-птички-вздохи под луной. Хотя всё это оказалось обманом – в итоге. Её кажущаяся наивность и романтичность. Непременно огромная любовь и непременно взаимная.