Я надеялась, что больше не придётся просыпаться ночью от зова. Но сегодня это случилось вновь. Пожалуй, поначалу он почти не беспокоил, лишь вплетался в сновидение, которое я не могла теперь вспомнить, а после грянул так громко, что меня буквально подбросило на постели.
Снова. Снова, – билось в голове беспрестанно, пока я натягивала халат и нашаривала на полу туфли. Нужно скорее идти: каждый раз сковывал страх, что очередной приступ может оказаться последним. Что после него не будет больше Хилберта, а останется кто-то другой. Кто-то, кого изгонят в Пустошь. И вроде бы неким сторонним чутьём я осознавала неправильность всего происходящего, какую-то новую черту, над которой стоило задуматься. Но спросонья и от тяжёлой тревоги, что буквально дышать мне мешала, я отбросила эти мысли, как ненужные. Главное, скорее успеть: теперь-то сумею, потому что чувствовала себя на этот раз собранной и даже бодрой, а не размятым вилкой омлетом.
Но едва я открыла дверь, как чуть не налетела на Хилберта, который качнулся вперёд, как раз собираясь постучать.
– Куда вы? – Он слегка подтолкнул меня в плечо, заставляя шагнуть назад в комнату.
– Я слышала зов. Я думала, это у вас снова… – не договорила, потому что было ясно как белый день, что с Хилбертом всё в порядке.
– На Волнпик напали порождения. Много. Брешь прорвалась. – Йонкер коротко оглянулся на дверь, за которой уже зарождался глухой шум. – Запритесь в своих покоях. И не выходите отсюда, если только я вас не позову.
– Но этот зов? – Я успела ухватить его за локоть, пока не ушёл. – Откуда он? Вы его слышите?
– Он предназначен не мне. Тварей призвали. – Он оглядел меня критически. – И это не вы. На ваше счастье.
– Конечно, не я!
– Сидите здесь, каким бы сильным ни был зов. – Хилберт провёл ладонью по моей щеке медленно, с лёгким нажимом, пристально изучая каждую черту лица. Я хотела накрыть её своей, но он отдёрнул руку. – Я предупрежу Дине.
Он вышел – и в открытую дверь на миг ворвался разрастающийся повсюду грохот, тихий лязг и топот. А ещё пока слабо ощутимый смрад. Совсем такой, как исходил от тех слангеров в Пустоши.
Я сначала отшатнулась в глубь комнаты, настолько сильный ужас качнулся внутри, вышибая пол из-под ног. И неизвестно, за кого я больше боялась: за себя или Хилберта. А вдруг этот непрекращающийся зов опасен для него? Но тут же пришлось вспомнить, что дверь надо бы запереть: пренебрегать приказом йонкера вовсе не следовало.
Несколько раз повернула ключ в замке и сжала его в ладони крепко, неосознанно – очнулась только когда стало больно.