Он точно сходит с ума. Хилберт закрыл глаза и потёр веки, стараясь хоть на миг отвести взгляд от Полины, от её хрупкой спины, что мерно вздымалась под тонкой сорочкой. От волос, собранных в слабую косу, но уже чуть растрепавшихся за ночь. От плавного изгиба скулы, подбородка и шеи, ярко отрисованных светом, что падал в окошко под перекрестьем балок, на которые настелены доски, отделяющие механизм мельницы от комнатёнки. Слабый ветер не мог уже сдвинуть крылья, а потому вокруг было тихо, только самое слабое поскрипывание слегка качающихся шестерней доносилось до слуха.
– Поли, – позвал Хилберт.
Пора вставать. Нужно добраться до Грутвивера как можно скорее. Ещё предстоит разобраться с Тейном Мейером, отыскать его и спросить ответа за всё, что он учинил. Возможно, он не ответит. А может, удастся найти слабые места, на которые от души получится надавить.
Полина не отозвалась сразу. Только вздохнула сонно, чуть шевельнулась, ещё не поворачиваясь – но, кажется, снова уснула. Хилберт покачал головой и быстро перебрался к ней на лежанку. Притиснулся всем телом, едва умещаясь на самом краю. Приподнял девушку слегка, укладывая на себя, чтобы отвоевать себе немного места. Вжался напряжённой с утра плотью в её мягкое бедро. Вот же Шадово проклятие… Аж в глазах пелена встаёт. Убрал тонкие прядки волос с её шеи и прижался к ней губами, чувствуя, что просто сдохнет на месте, если этого не сделает.
– Хил… – чуть хрипло пробормотала Полина. – Я же просила.
Она дёрнулась, выворачиваясь из его рук – едва не столкнула на пол. Конечно, он мог настоять и взять жену – но и понимал, что она этого ему не простит. Пусть ей будет хорошо, пусть она будет стонать под ним и выгибаться, подставляя грудь под его губы, но потом отстранится ещё дальше, чем была. Надо выждать. Потому Хилберт оставил Поли на лежанке – просыпаться, а сам отправился умываться и смотреть, что осталось от их вчерашнего ужина.
Полина прятала от него взгляд всё то время, что они собирались. И краснела – отчаянно краснела от его непрерывного внимания. Будто совершила что-то постыдное. Наверное, так она и считала: что предала кого-то, кого Хилберт не знал и до кого, признаться, ему не было никакого дела.
– Вы были юной девушкой в своём мире, Поли? – решил спросить он, после завтрака укладывая вещи в седельную сумку.
Пусть и не хотелось лишний раз напоминать ей о невольно оставленном мире, о людях, которых она знала, но сильнее было желание выведать о ней как можно больше. Он хотел понять – и может быть, так найти путь, что приведёт к разгадке её души.