— Видите, мы приехали. Отказались присутствовать на правительственном приеме в Кремле. Не пошли на банкет в «Метрополь». Не явились на премьеру в Большой театр. Приехали на свалку, где в ужасающем положении живут граждане России, беззащитные и униженные русские люди. Наша партия — с ними. Наша партия — с теми русскими, кому отказано в людской жизни. Ведите сюда этих несчастных людей! Приглашайте русских бомжей! — он картинно размахивал меховыми рукавами. На его сытом, розовом лице шевелились маленькие плотоядные губы, похожие на двух гусениц. Во время пузырящейся речи брызгала слюна. — Ну где же вы, русские бомжи?
Гости расступились. Подгоняемые служителями в форме, приближалась группа бомжей, похожих на двуногих косматых животных, — так выглядели их лохмотья, нестриженные космы, нечесаные усы и бороды. Прижатые к груди, скрюченные руки казались обмороженными лапами.
— Вот вы где, люди русские! Вот он, великий русский народ! — Верейко полез в глубину шубы. Стал вытаскивать пачки денег, разбрасывал. Бомжи кинулись ловить. Хватали на лету купюры, ползали по земле, вырывали друг у друга, грызлись, верещали, как собаки, не поделившие кость. Телекамеры снимали. Гости смеялись. Курчавые банники, похожие на терьеров, сновали среди бомжей, еще больше усиливая впечатление звериной стаи.
— Когда мы придем к власти, мы объединим все помойки России, — вещал Верейко. — Соберем всех бомжей и устроим прием в Кремле. Подадим к столу лучшие блюда — черную и красную икру, балыки, фрукты, самые дорогие коньяки, «Хеннесси», «Наполеон». Выдадим каждому бомжу чистое белье, дорогой костюм. Подарим красивую женщину. Предоставим отдельную квартиру. А всех олигархов, всех, кто превратил нашу матушку Россию в помойку, мы отправим сюда, на свалку. Заставим разгребать отходы, выискивать объедки, чтобы они почувствовали вину перед народом.
Верейко говорил и сорил деньгами. Возвышался в своей дорогой, отливающей стеклянным мехом шубе над ползающими бомжами. Когда грязный нечесаный бомж, похожий на бородатого лесного колдуна, слишком близко подполз к блестящей туфле Верейко, тот пнул его. Бомж, легкий, состоящий из костей, волос и лохмотьев, отлетел в сторону. Камеры снимали, гости аплодировали.
— Не станем медлить, — обратился Верейко к гостям и репортерам, — начнем «Трэш-парад», который, я думаю, ничем не уступит «параду сорок первого года» или знаменитому «параду Победы». Мы хотим в аллегорической форме изобразить различные эпохи нашей великой Русской истории, которая хоть и распадается на отдельные части, но является в существе своем нераздельной. Вы увидите «Первую Империю» — Киевскую Русь. «Вторую Империю» времен Московского царства. «Третью Империю» Петра и Екатерины Великих. «Четвертую Империю» Сталина. И, наконец, рождающуюся у нас на глазах «Пятую Империю».