И в жизни, и в размышлениях Вазари, и в его работе над книгой была цель. Как отмечает Эндрю Лэдис, Вазари делает из Микеланджело «блистательного спасителя искусств, лучезарного персонажа, на чьем пути стоят менее одаренные, великодушные и прекрасные. Тем более великими оказываются достижения Микеланджело на фоне этих исчадий тени и тьмы»[10].
Издание «Жизнеописаний» 1550 года намного более короткое и менее проработанное, чем разросшаяся версия 1568 года. Возникает некоторый соблазн посчитать, будто издание 1550 года более правдиво в историческом смысле. Но на самом деле всё не так просто. В издании 1568 года появляются новые материалы (биографии Тициана и фламандских живописцев), в то же время текст тщательно переписан, еще больше внимания уделено Флоренции и ее художественным традициям. Также Вазари пишет об Академии рисунка, призванной показать превосходство флорентийского искусства. Но самое важное отличие заключается в полноте и цельности нового варианта. «Жизнеописания» 1568 года стали куда более совершенным литературным произведением.
Вазари часто жертвовал фактами ради главной идеи. Но хотя его истории — это не чистая правда, они всё же заслуживают нашего внимания. Стоит помнить, что в их основе лежит некая информация, которую Вазари считал правдой. Он добывал ее и отшлифовывал, пропускал сквозь свое восприятие, оживлял деталями и наполнял патриотическим духом, приводил в соответствие с теоретической программой своей художественной академии и эстетическим уровнем, к которому стремился.
К примеру, решение Вазари преуменьшить славу и заслуги прекрасного живописца Перуджино основывается на том, что у того относительно статичный стиль. Но есть причина и чисто литературного характера: это позволило Вазари начать повествование о развитии искусства с Перуджино, показать, как оно набирает силу при Рафаэле, и сделать кульминацией рассказ о своем герое Микеланджело.
Точно такое же упрощение представляет собой идея, что искусство постепенно улучшалось, начиная с Чимабуэ и заканчивая Микеланджело. Абстрактную схему, которая возникла в XVI веке, большинство современных критиков и историков искусства считает ошибочной. Идея непрерывного развития, разумеется, способствует связности текста, но мы больше не считаем, что Джотто был «лучше» Чимабуэ, Рафаэль — «лучше» Перуджино, а Челлини — «лучше» Донателло. Они работали в разное время, в разных стилях. А Вазари не сомневался, что никогда не было лучшего искусства, чем в его время, и предпочитал излагать историю именно таким образом. Он заявил, что Джотто превзошел своего учителя Чимабуэ (который, возможно, вовсе и не был его учителем): «Джотто поистине затмил его славу, подобно тому как большой светоч затмевает сияние намного меньшего». Сказано красноречиво, но это не более чем субъективное мнение.