Если война зачастую и предоставляла художникам новые возможности, то чума попросту уничтожала привычный ход жизни. Крохотную палочку Yersinia pestis, бактерию чумы, до изобретения мощных микроскопов невозможно было даже увидеть. Поэтому никто не знал, как происходит заражение и какова роль крыс. И всё же люди понимали, что болезнь можно подхватить от больного человека. Во Флоренции, которая была на удивление организованным городом, несмотря на все политические передряги, на всякий случай закрылись семь из каждых восьми торговых лавок. В оставшихся товары передавались людям через железную решетку, которая не давала возможности зайти внутрь. Покупатели клали монеты в миску, а не в руку продавца. Содержимое миски затем пересыпалось в кувшин с водой, чтобы смыть возможную заразу[109]. Те несчастные флорентийцы, которым всё же приходилось выходить на улицу, делали это только ночью, часто держа у носа шарик или узелок с ароматическими травами в качестве фильтра от «плохого воздуха». (В узелке, как правило, были петрушка, шалфей, розмарин, тимьян и пахучие цветы.) Дома они пили настой вареной крапивы и ополаскивались им: крапива должна была предохранить от зла. Многое из перечисленного делали и в деревнях. Но высокий уровень смертности, карантины в городах и запрет на путешествия — всё это привело к новым бедам, даже когда чума пошла на убыль. В 1528 году голод охватил большую часть Италии[110].
Но Джорджо Вазари этот год принес первые проблески успеха. Знаменитый флорентийский художник Россо Фьорентино заметил одну из его картин и решил познакомиться с ее автором. Хотя Россо сделал себе имя на том, что изображал странные худощавые фигуры в чрезвычайно неестественных позах, в работах Вазари он увидел (по крайней мере, согласно самому Джорджо) «кое-что хорошее, подмеченное мною в натуре».
При всей экстравагантности собственного стиля Россо был приверженцем флорентийской методики художественного образования. Художники XVI века полагали, что цель искусства — в имитации природы. Ведь так сказал Аристотель, а его нельзя было сбрасывать со счетов, особенно в эпоху, которая горделиво утверждала, что возрождает Античность. Лучшим способом понять природу для художника было, разумеется, рисование: ведь сама Природа воплотилась в мире по наилучшему disegno Бога. (Один из древних авторов, веривший в доктрину Аристотеля, римский архитектор Витрувий, действительно убеждал своих читателей, что Природа рисовала эскизы созвездий с натуры!) Россо мог как угодно растягивать свои угловатые фигуры, но он делал это, имея твердые представления о реальных пропорциях человеческого тела. В работах Вазари он, вероятно, увидел мастерство рисовальщика, чувство пропорций и понимание того, как ведут себя цвета в изображенных фигурах, в пространстве и как взаимодействуют друг с другом.