Примечание авторов: * Конечно, никто никого не расстреливал, но для британской прессы это совершенно неважно. Врать для красного словца, или по заданию с Даунинг-стрит, ей не впервой. Восточная, то бишь Крымская, война началась со взрыва возмущения, после того как в газетах сообщили, что в Синопской битве русские из ружей расстреливали спасающихся турецких моряков. Но Киплингу это невдомек, всю эту грязную игру он воспринимает за чистую монету.
Да и как им было не бояться, когда ужасная сила, пожравшая Японскую империю, приближалась к берегам Туманного Альбиона. Британию охватили настроения, похожие на ожидание конца света или нашествия безжалостных марсиан Уэллса. Кто плакал, кто молился, кто просил прощения у ближнего своего, а кто ударился в безудержный загул. Но были и те, кто, стиснув зубы продолжал заниматься повседневными делами; и именно они оказались в итоге самыми умными. Вот так и я. Конец Света или нет — но я должен был увидеть эту таинственную эскадру собственными глазами, пусть даже после этого мне суждено умереть. Для этого я поехал в соседнее графство Кент, где, вооружившись мощным биноклем, со всеми удобствами расположился на мысу Дангенесс, сильнее других вдающихся в Канал с британской стороны. Чтобы побороть свой страх, я должен был увидеть эту таинственную силу воочию. Устроившись на своем импровизированном наблюдательном пункте, я чувствовал себя как отважный герой Герберта Уэллса, подглядывающий за марсианами…
Потом, когда все закончилось, и эскадра адмирала Ларионофф проследовала мимо, то я был одновременно и возбужден, и разочарован. Возбуждение мое было связано с тем, что эти корабли действительно выглядели чуждыми нашему миру даже более, чем изделия вымышленных Уэллсом марсиан, а разочарование было связано с тем, что на меня просто никто не обратил внимания — также, как проходящий через джунгли слон не замечает на глазеющего на него муравья. У меня вообще сложилось впечатление, что на Британию никто и не собирался нападать; русские и их Покровители (именно так я назвал ту силу, которая встала а их сторону), они просто шли к себе домой, в Петербург, и им не было никакого дела до той паники, которая при их приближении охватила Британию. Видимо, трепка заданная нам при Формозе, была сочтена вполне достаточной.
Впрочем, король Эдуард в этих условиях показал себя хорошим артистом. Он вышел на своей яхте навстречу флоту Покровителей, и вскоре вернулся обратно — живой и здоровый, заявляя, что он обо всем договорился, отдал в залог свою любимую дочь, нападения не будет, Британия спасена. Сначала я подумал, что он зря ломает эту комедию. Но потом понял, что иначе люди просто не поверили бы, что опасности нет, и продолжили паниковать. А тут все сразу будто рукой сняло… Тот, кто плакал, принялся безудержно смеяться; те, что молились, прося прощения за грехи, вознесли в храмах благодарственные молитвы; те, что просили у всех прощения — начали поздравлять прохожих со спасением, а ударившиеся в загул от горя теперь стали пить от радости. И только те редкие личности, что продолжали лихорадочно заниматься своими делами, при хороших известиях немного сбавили темп и улыбнулись. Они оказались правы — конца света не случилось и жизнь продолжается.