1 марта 1908 года. Полдень. Санкт-Петербург. Большая Морская улица, храм Святого Николая на крови.
Штабс-капитан морской пехоты Сергей Александрович Никитин.
Под руку со своей женой Ариной я стою напротив небольшой аккуратной церкви из красного кирпича, словно бы втиснувшейся в тесную городскую застройку. Храм Святого Николая на крови был возведен на месте бывшего ресторана Кюба. Почти четыре года назад на этом самом месте эсеровскими бомбистами был убит Император Всероссийский Николай Александрович. Эта церковь, возведенная на месте полуразрушенного тогда ресторана, является памятником как убиенному императору, так и тем казакам конвоя, а также городским обывателям, которые, не ведая за собой никакой вины, пали вместе с ним жертвой злодейского заговора. Основные траурные мероприятия пройдут тут позже, четырнадцатого числа, а сейчас это место выглядит до невозможности обыденно. Утоптанный снег на проезжей части и тротуарах, обыватели, спешащие мимо по своим делам и нет-нет крестящиеся на церковные купола, скучающий городовой на углу Большой Морской улицы и Кирпичного переулка, грай ворон в вершинах деревьев и запах парящих на морозе «яблок», которые только что уронила лошадь остановившегося на минутку извозчика.
Но мы с женой нарочно взяли однодневный отпуск и пришли на это место как раз сегодня. Через две недели тут будет не протолкнуться как от официальных лиц и духовенства, так и он праздношатающейся публики. А так можно постоять, помолиться про себя за упокой душ погибших в том теракте людей и подумать о будущем России, четыре года назад на этом самом месте прошедшей развилку истории, что отправила ее из царствования Николая Второго в мир царя Михаила, в миру носящего прозвище Лютый. Не то чтобы молодой император был так уж жесток. Совсем нет. Ни одной смертной казни за последние четыре года не было приведено в исполнение, просто он оказался непривычно для этого времени суров, и суровость эта в первую очередь проявлялась в отношении чиновничества и крупной буржуазии. Его слова о том, что «счастье крупного капитала не есть счастье российского государства», запомнили все, тем более что все четыре года своего правления молодой император поступал исключительно согласно этому принципу.
Кстати, если бы кто-то из местных мужиков услышал о предыдущем императоре сказанные пренебрежительным тоном слова «царь Николашка», то, наверное, он бы оскорбился и полез в драку махать пудовыми кулаками. Николая Второго тут запомнили совершенно иным, чем в нашем мире. Дурные стороны его характера оказались скрытыми от публики, а на поверхности оказались показное миролюбие, которым и объяснялась внезапность японского нападения, достроенный к японской войне Великий Сибирский Путь и отмена выкупных платежей. Святым или великомучеником Николая Александровича, конечно, никто делать не собирается, но вот общее впечатление от его царствования в этой истории осталось вполне положительным.