Если же кто-то из троих отсутствовал, нарушалась некая невидимая гармония, как будто вынималась важная часть из целого.
Так могло показаться со стороны. Таким образом желали поддерживать свои отношения все трое, в равной степени заинтересованные друг в друге по разным причинам, о которых они вполне догадывались, но над которыми не хотели серьёзно задумываться.
Однако всё чаще и чаще Хана стала замечать: Сью то прихрамывает, то слегка морщится при резком повороте шеи или руки. Но она не решалась задавать вопросы, понимая, откуда ветер дует, и заранее предполагая некоторое недовольство со стороны подруги.
Среди проблем, волновавших их, едва ли не на первом месте стояла проблема экологии и выживания человечества в усложняющихся условиях жизни: ускоряющийся научно-технический прогресс вызывал последствия, с которыми было невозможно справляться, дабы не навлечь ещё более непредсказуемые последствия.
– Мы сами себя погубим. Я имею в виду цивилизацию землян, – задумчиво смотря в какую-то одной ей доступную даль, часто говорила Хана.
– Не стоит так грустно. Не одни же мы обеспокоены такими проблемами, как глобальное потепление, космический мусор, наши свалки, озоновые дыры, экологическое загрязнение, бионика, искусственный разум, инопланетная жизнь и тому подобное. Мне так же интересны, например, понятия «время», «вечность». Это захватывает меня целиком, когда я думаю об этом. Представьте только себе – вечность. Нам с нашими жалкими, мизерными проблемами, с жизнью, заканчивающейся настолько быстро, что не успеваем ничего понять – и… вечность, – Марк взволнованно зашагал по комнате, остановился, окинул друзей горящими глазами, продолжил:
– Помните у Бродского: «Взгляд во Время – это взгляд вверх, вглубь Вселенной, в смерть. Время есть мясо немой Вселенной». Время есть мясо. Не кажется ли вам, что звучит достаточно странновато?
– Он выразил не менее глубокую мысль, и притом в поэтической форме:
Время больше пространства.
Пространство – вещь.
Время же, в сущности, мысль о вещи.
Жизнь – форма вещи…
Получается: время – мысль о пространстве, – вступила в диалог Сью.
– Ну да! Конечно. Человек задумался об изменениях, происходящих вокруг него, и затем назвал это временем. Благодаря времени и происходят изменения, а наблюдать эти изменения возможно только в пространстве, то есть мысля о пространстве, – подхватила рассуждения Сью Хана.
– Опять же, наши рассуждения – суть наших прежних занятий философией.
– А высказывание Эйнштейна меня просто убило, – продолжила Хана: – «Для нас, убеждённых физиков, различие между прошлым, настоящим и будущим не более чем иллюзия, хотя и весьма навязчивая». Это означает не более и не менее того, что всё существует всегда и одномоментно. Выходит, всё уже есть, ничего нельзя изменить. Это как ледяная глыба, образно говоря?