– Вот. Я так дедушку целую при встрече, – слегка отстранившись, закрыв лицо руками, сообщила она.
– И после этого прячешь лицо в ладошки? – говоря эти слова, Хумов нежно взял её за руки, отстранил от раскрасневшегося лица.
– Нет. От дедушки не прячу.
– Значит, мы договорились? Вот и хорошо. Приводи в следующий раз Марка.
– Правда? – просияла Хана. – Хорошо. Завтра приду с ним. И постараюсь… Постараюсь за тебя не беспокоиться, если смогу.
На этот раз она вышла к ожидающему её Марку весёлая, объявила о желании Сью познакомиться с ним. Тот обрадовался возможности не торчать часами на улице, а быть рядом с Ханой всё это время.
Хумов, давая согласие на личное знакомство с Марком, понимал о дополнительной опасности для себя, ведь Марк может при близком общении догадаться, кто скрывается под маской Сью. Он пошёл на риск исключительно ради Ханы и заранее предупредил: он для Марка – её подружка Сью, а про борца за экологию, ставшего для Марка героем, она знает не больше, чем сам Марк и Сью вместе взятые.
На следующий день Хана представила Марка. Сью, одарив гостя своей очаровательной улыбкой, произнесла:
– Мы с Ханой подруги, и я буду рада, если вы, Марк, сможете настолько же понимать и любить её, как я.
– И даже больше, – нашёлся с ответом тот, заметно покраснев, и все трое рассмеялись. На другой же день они перешли на ты.
В последующих довольно частых встречах Сью-Хумов тратил немало энергии, ума, энтузиазма на разжигание взаимной любви между Ханой и Марком, и это вскоре начало давать свои плоды.
Сью-Хумов умело выделял достоинства обоих, то и дело восхищаясь незаурядным умом Марка или необыкновенной интуицией и поэтическим даром Ханы, которая, купаясь в обильных флюидах двухсторонней любви, расцветала на глазах, светилась счастьем в буквальном смысле этого слова.
Им было хорошо вместе. Очарованные друг другом, они радовались общению, шутили, придумывали всевозможные игры, забавы, демонстрировали исключительное доверие и приязнь.
Казалось, трое молодых людей обрели ту степень счастливого состояния, определяющегося взаимной любовью, с которым никакое иное дружеское общение не может конкурировать, не имеет даже права на конкуренцию. Это было время расцвета, вершина их эмоционально-чувственного переживания, наполненного одной из самых животворящих ипостасей – любовью!
Ни тени превосходства, что частенько омрачает дружбу, не мелькало между ними. Они целиком и полностью приняли друг друга такими, какие есть. Не то что слово – взгляд, вздох, движение воспринимались каждым восторженно, поощрительно, радостно. Если и можно было представить себе выражение «не разлей вода», так это глядя на них, когда они находились вместе. Каждый хотел другому доставить как можно больше приятных минут, проявляя внимание и поистине великосветскую предупредительность.