Оторвав защитную пленку, Лев приклеивает плоские нашлепки к ладоням обеих рук. Они похожи на стигматы – следы от гвоздей на руках Иисуса Христа. Продолжая выть, он выставляет руки вперед, радуясь возможности избавиться от невыносимой боли, пожирающей душу. Смотрит на ладони. Смотрит, смотрит и не находит в себе сил сомкнуть их.
Он хочет это сделать. Он должен хлопнуть в ладоши. Но не может.
Пусть кто-нибудь прогонит этот кошмар. Боже, как бы он хотел очнуться и понять, что все увиденное лишь страшный сон.
Как ни заставлял себя Лев подчиниться требованию рассудка, покончить со всем немедленно и сразу, другая часть его натуры, превосходящая разум по силе, не позволяет ему хлопнуть в ладоши. Вот так: потерпев неудачу, он тут же терпит новую, стараясь преодолеть последствия первой.
О Господи, что же я делаю? Что я натворил? Как здесь оказался?
Толпа, отхлынувшая от здания после взрывов, понемногу возвращается назад. Никто не обращает внимания на Льва, ребята смотрят на что-то другое.
– Смотрите! – кричит какой-то парень. – Вы только посмотрите!
Лев оборачивается на крик, стараясь понять, куда указывает парень. Из проема, в котором еще несколько минут назад стояли стеклянные двери, пошатываясь, выходит Коннор. Его лицо изрезано осколками и представляет собой сплошное кровавое месиво. Глаза нет. Искалеченная правая рука свисает, как плеть. Но он жив!
– Коннор взорвал Лавку мясника! – изумленно кричит кто-то. – Он взорвал ее и спас всех нас!
Неожиданно перед толпой появляется охранник.
– Всем немедленно разойтись по корпусам. Я сказал, всем! Быстро!
Никто не шевелится.
– Вы меня не слышали?
Один из парней, размахнувшись, наносит ему сильнейший удар в лицо. Охранник отлетает в сторону, развернувшись чуть ли не на сто восемьдесят градусов. Чудом устояв на ногах, он достает пистолет и стреляет обидчику в руку пулей с транквилизирующим веществом. Парень падает как подкошенный и отправляется в страну снов, но на помощь ему приходят другие. Спустя секунду охранника обезоруживают и отправляют вслед за парнем при помощи его же собственного пистолета. Точно так, как когда-то сделал Коннор.
* * *
Слух о том, что Беглец из Акрона взорвал Лавку мясника, облетает весь лагерь за считанные секунды, пронзая душу каждого обреченного, как разряд электричества. Повсюду возникают очаги неповиновения, быстро перерастающие во всеобщий бунт. Каждый «трудный» становится диким зверем. Охранники пытаются отстреливаться, но ребят слишком много, а патронов мало. На месте каждого парня, получившего пулю, оказываются двое или трое здоровых и крепких подростков, готовых к бою. Сопротивление охраны быстро сходит на нет, и толпа бросается на штурм ворот.