.
Мне неловко, а Ала, вижу, вообще не знает, как себя вести. Раз за разом выдувает мятные пузыри, и они все время лопаются. Одета как всегда – белая майка, черные джинсы. И туфли черные. Сжимает левую ладонь, которая розовее правой, – видно, левой она крепче стискивала рукоятку сегвея: нервничала оттого, что не могла сориентироваться. Несколько кудряшек выбились, торчат – наверное, от нервного напряжения.
Я уже замечаю детали. Как Ина, мелькает у меня в голове. А они бросались друг другу в объятия, встретившись?
Мама и ее подруги.
Хочу что-нибудь сказать Але. Что-нибудь про ее черные туфли или белую майку, такие же, как у меня. Что-нибудь веселое, чтобы исчезла напряженность. Но удается только криво улыбнуться.
Ала вдруг начинает ловить воздух ртом.
– Все нормально?
Она кивает.
– Что с тобой?
– Ничего.
– С тобой правда все в порядке?
– Ты издеваешься или что?
– Нисколько.
– Ты какая-то сердитая.
– Перестань, Ала. Все хорошо.
Но она поворачивается и идет к скамейке. Я уже жалею, что предложила встретиться. Даже не просто жалею, а по-настоящему раскаиваюсь. Видно, чего ей это стоило. Мое пылкое желание рассказать про поцелуи понемногу испаряется. Но Ала ведь сама напомнила об этом, а теперь сидит на скамейке и беспокойно вертит пяткой, крошит каблуком комок земли.
– Пойдем под дерево, – предлагаю я.
Дерево у моих подруг уже стало ругательством, и зачем я про него ляпнула? Как нарочно. Ала закатывает глаза.
– Не бойся, – говорю, – кирпич на тебя сверху не упадет.
Ала же не начала еще бояться деревьев? Засовываю руки в карманы и направляюсь к ближайшему живому существу с ветками. Ала тоже засовывает руки в карманы – и врастает в скамейку.
– Я ненадолго, – говорит она.
Не могу поверить. По пути сюда она чуть не заблудилась – это еще ничего, это со всеми случается все чаще, – столько петляла вокруг парка на сегвее, а теперь наша встреча продлится пару минут?
– Ты негативная? – пытаюсь говорить по-современному.
– Я совершенно позитивная, – резко возражает она и выдувает два пузыря подряд.
Ала всегда хочет ощущать свое превосходство. Ей не нравится, что она не чувствует себя в безопасности, когда я – как рыба в воде. Ну хорошо, как жук на дереве. Хотя так бывает только три раза в год, когда мы встречаемся. Ала зевает и хватает воздух ртом.
И цепляется за скамейку, словно ей недостает третьей руки, чтобы обрести равновесие.
– Ты принимаешь те лекарства? – спрашиваю я.
– Принимаю, но они не помогают.
Мне жаль Алу, но я не умею этого показать. Прийти на встречу и задыхаться? Ей, должно быть, сейчас…