– Когда перестанет, упаду и поцарапаюсь, как ты, – говорю я Мантасу, а он только улыбается.
Мы оба вспоминаем, как он тогда упал.
– И ты не убежала, – говорит он мне.
– А ты нарочно шлепнулся? – спрашиваю.
Он молчит, потом кидает камень – как можно дальше.
– Мы этого, наверное, уже не узнаем.
– Главное, что ты знаешь, – говорю я. – И еще знаешь что? Ты уже тогда понял, что я другая, на том стадионе. Почему же ты потом стал меня избегать?
– Не то чтобы понял, что ты другая, – упирается Мантас. – Только что ты смелая.
– А это не одно и то же?
– Может, и да. Или нет.
С ним точно нелегко. Хватит об этом.
– Так что ты собираешься делать со своей образцовой корзиной?
– Съесть.
– Сколько, говоришь, ты не ел химии? Несколько месяцев? Или даже дольше? – Встаю и заявляю: – Когда станешь в себя заталкивать этот навоз, я буду рядом. И это будет в водный день.
Он улыбается, а потом кричит:
– Эй, ты бежишь?
Сам видит, что бегу. И что я без спортивной обуви, тоже видит, поэтому не спрашивает, пришла ли мысль сама собой.
– Теперь понимаешь? – спрашивает он.
Теперь понимаю. Он из-за меня не приходил. Не придумал другого способа мне помочь. Не мог признаться, что кожа не снимается, что она распадается сама собой. А распадается она, когда в организме начинают появляться посторонние вещи, например образуется много естественных гормонов и химических соединений феромонов. Для этого недостаточно только питаться по-другому и бегать. У Мантаса оболочка стала исчезать, когда он потерял дедушку. А у меня? Когда я потеряла Ину? Не только. Не только. Мантас не появлялся, и я по нему затосковала.
– Ты все-таки мог сказать, почему меня избегаешь, – упрекаю я.
– Сказал бы – ты бы успокоилась и восприняла это как план. И он бы не сработал.
– Как план, говоришь? Как план, а не как…
– А не как утрату.
Он знает, что много для меня значит. Но я еще не чувствую из-за этого стыда или неловкости. Большей части чувств я пока не испытываю, жду, когда они возродятся, и тогда… Тогда начнутся мои мучения.
Смешно, как подумаешь, что все очень стараются стать похожими на биороботов. В физическом мире мы оставляем роботам самые скучные дела – они работают кассирами, курьерами, разносят лекарства таким, как Дана, или чистят улицы лазерными пылесосами, – но сами-то все равно живем тухлой жизнью. Только система взрывается от эмоций. Наши двойники там радуются жизни и вытворяют такое, что в физическом существовании мы бы назвали глупостями.
– А когда по системе скучаешь – не считается? – спрашиваю я.
Вспоминаю первые дни, когда, отключаясь надолго, чувствовала беспокойство и хотела увидеть Алу, выдувающую мне в лицо мятный пузырь.