— Я настаиваю. — Нанэ протянула Цэнь лепешку, которую только что хотела откусить сама. — Ты же не хочешь обидеть меня?
Ни один раб не смел перечить хозяину. Даже если этот хозяин сам был невольником. Цэнь же с завидным упорством отказывалась от еды. Нанэ уже подошла вплотную и тыкала лепешкой чуть ли не в нос своевольной рабыне. Цэнь только мотала головой и всё больше клонилась к полу. В ее голосе начали проскальзывать всхлипывания, казалось, невольница вот-вот разревется.
— Отчего ты так дрожишь? — негодование рвалось из Нанэ, превращая каждое слово в ледяное копье. — Ешь!
— Нет, госпожа! — Цэнь заревела в голос. Видимо, она не ожидала от забитой простушки со странностями такой догадливости и настойчивости.
У Нанэ внутри всё кипело от злости, она схватила служанку за волосы и потащила к клетке. Та совершенно не сопротивлялась, лишь хватала воздух, как рыбешка, выброшенная на берег. Откуда взялась сила в тонких руках? Нанэ не знала, она схватила рабыню за шею одной рукой, а другой принялась открывать засов клетки. Урсонури ждал, сверля трепыхающуюся добычу желтыми горящими глазами. Рабыня истошно закричала и забилась, за что получила от Нанэ коленом живот, а потом и в лицо.
— Дрянь! — в ярости шипела Нанэ. — Ешь или сама станешь завтраком!
— Нет, прошу вас, госпожа! — Цэнь жалобно заскулила, больше не пытаясь освободиться. — Не надо!
— Отчего же?!
— Они… отравлены… — сквозь рыдания проронила рабыня.
Нанэ открыла дверцу клетки и дернула невольницу за волосы.
— Кто?!
— Я не знаю!
— Ты разочаровываешь меня, Цэнь. Не знаю, сможешь ли ты смыть предательство кровью…
— Это служанка Ясфири! Она дала мне эти лепешки! — отчаянный крик вылетал из уст рабыни вперемешку со словами, она захлебывалась и давилась слезами.
В груди Нанэ разрасталась и ширилась ненависть. Теперь, когда всё самое ценное у нее отняли, кто-то посмел посягнуть еще и на жизнь! Ради чего? Какой тропой никогда в глаза невиданной Ясфири она вдруг перешла дорогу?! Негодование и ярость ослепляли, сердце раздувало от клокотавшего внутри бешенства. Нанэ пинками затолкала рабыню в клетку и захлопнула дверцу.
Цэнь забилась в истерике, не в силах взглянуть в глаза смерти. В то же мгновение гепард прыгнул на нее, разрывая когтями горло. Кровь хлынула из раны, расползаясь по полу, проникая в щели между каменными плитами. Поедать эту добычу Уроснури не стал — Нанэ не велела. И пусть запах свежей крови и страх в глазах жертвы возбуждали аппетит, зверь сумел справиться с инстинктами, угождая ей.
Когда на крики прибежала охрана, спасать было уже некого. Осмотревшись, стражи разделились: один из них побежал за Кронохом, другой остался сторожить Нанэ. Еще неизвестно, что решит распорядитель. Но Нанэ не волновалась — она знала, чем угостит того, кто посмеет ей угрожать. Одну из отравленных лепешек она предусмотрительно зажала в руке, на случай, если кто-то попробует избавиться от них раньше, чем дело будет разобрано.