Я тихонько разделась, нацепила потрепанные пушистые тапки, неизменно прятавшиеся под короткой скамейкой, и прошла в зал. Тетя Дуся — невысокого роста, располневшая после ухода на пенсию, с седыми волосами, аккуратно убранными в пучок, с морщинами возле глаз и на лбу, сидела на диване около телевизора. Вот только, судя по отрешенному взгляду, она его не смотрела.
— Теть Дусь, чего калитку не закрываете?! — воскликнула я. Она вздрогнула, обернулась, но не сказала ни слова. Более того, по ее лицу и красным заплаканным глазам я поняла — в моё отсутствие случилось страшное. — Что случилось-то? Мама в порядке?
Страшная догадка оглушила меня. Я еще отказывалась верить в нее, но в душе уже понимала, что если что-то случилось, то виной этому — я.
— Насколько я поняла, тебе нет дела до того, что с ней происходит, — ровным тоном ответила, наконец, тетя Дуся.
— Это неправда! Что произошло?
— Анечку увезли на скорой. Не у каждого сердце выдержит, когда родная дочь плюет в душу, — голос ее задрожал, по щекам побежали слезы.
— Но я не… Я не хотела! — Я пыталась найти во взгляде тети сочувствие и оправдание, но не находила. Только укор и разочарование.
Такое отношение тети Дуси казалось мне диким и непривычным. С детских лет она вставала на мою защиту. Тайком от мамы помогала справиться с уроками и домашней работой. Никогда не приходила в гости без конфет или торта. Даже когда я превратилась в несносного подростка, тетя выгораживала и оправдывала меня.
— Когда ты стала такой?
— Я недавно похудела, спортом занималась, — принялась врать напропалую, но только потом сообразила, что она не об этом.
Тетя Дуся горько усмехнулась.
— Когда ты успела стать такой неблагодарной пустышкой?
Ее слова окатили меня ушатом ледяной воды. С глаз спала пелена гордыни, и я разревелась, выплескивая на тетю потоки покаянных слов. Она и сама этого не ожидала, встала с дивана, обняла меня за плечи и гладила по волосам.
— Доченька, всё это наносное, пришлое. Понимаю, всё понимаю, но мать есть мать. Она тебе только добра желает. И потом, другой матери у тебя не будет, — приговаривала тетя Дуся.
Когда я немного успокоилась, мы вызвали такси, собрались и поехали к маме в больницу. Всю обратную дорогу я содрогалась от угрызений совести. Мама на больничной койке выглядела такой беспомощной, бледной, с заостренными скулами и темными кругами под глазами. Одного взгляда на нее хватило, чтобы сердце тоскливо защемило. Мамочка… Как я посмела довести тебя до такого состояния?! И куда только подевалась моя независимость? Как маленькая девочка я прильнула к маме и разревелась, не переставая просить прощения.