— К дарсу имя, — проскрипел треснутым голосом старикашка. — Что ты тут делаешь, малец? И зачем встал у нас на пути?
— Я обманутый покупатель, — я улыбался. Широко, радостно. Моя месть за отца началась. — Уважаемый, года три назад вы продали моей матери зелье Восстановления тела для порванного Монстром отца. Да, вот только зелье оказалось подмененным совсем на другое. И убило его.
— Снова эта чушь! — торгаш цедил слова, всё повышая голос. — Сначала эта, обезумевшая от горя, женщина. Теперь ты. Она тебе напела?!
— Может и чушь, — легко согласился я. — А что уважаемый скажет о запрещенном зелье Возвышения?
— О чём ты, щенок? Калги, убери его с дороги. Если случайно сломаешь ему ногу, я буду тебе благодарен, — охранник кивнул на эти слова и двинулся ко мне, помахивая копьём и разминая руку.
Вот и всё. Они решили мою судьбу, сломанная нога так далеко от деревни — это почти приговор, не зная, что решают и свою. Калги сделал свой выбор. Сначала я хотел намекнуть ему на свой уровень, метнув, например, камень, для демонстрации силы и ловкости и посоветовать бежать прочь. Но эта предвкушающая улыбка на его губах. Он рад покалечить меня. А я зря ночь мучился в сомнениях. Кардо ничего не узнает до последнего момента. Небо приглядывает за мной.
Я мог бы убить его за один удар сердца. И не рисковать, проверяя правду говорил старик Газил или врал про то, что Калги-придурок берется за копьё раз в месяц. Мог бы. Подпустить ближе и ударить первым, воспользовавшись своей скоростью. Но близится время экзамена, а впереди ещё одна звезда. Самая сложная. На которой тысячи идущих по лестнице Возвышения в небеса остаются навсегда. Мне нужна схватка с ним изо всех сил. Победа на краю пропасти. За миг до смерти. Так, чтобы тело само рвалось к десятой звезде. А значит, он всё равно должен узнать о моей силе. И остаться здесь.
— Калги. Калги. Калгиии! — я дождался, когда он вопросительно поднимет бровь и подбросил ногой из травы своё копьё. Улыбка на его лице стала презрительной. А я нанес удар. В воздух. На пределе своих сил. Вспарываемый широким наконечником воздух застонал. А вокруг меня засияли нити силы, щедро отдающие свою энергию мне. Жаль, что это вижу только я. Завораживает.
Улыбка Калги застыла. Вроде бы, то же самое положение губ. Но сузились и забегали глаза. Лицо замерло маской. И в улыбке больше не найдешь презрения. Я вижу там страх. Страх передо мной. Я огляделся в последний раз и двинулся вправо, туда, где должны были пройти быки, на ровный, покрытый невысокой травой участок пустошей.