Место было глухое. Ветер шумел в лесу и гнал по небу тучи, сквозь которые изредка пробивался месяц.
Из двух окон сторожки на шоссе падал бледный свет. Настоящий разбойничий притон!
Я осторожно подошел к караулке и заглянул в окно.
Оно было завешено ситцевой тряпкой, но ее края не доходили до косяков, и я видел все, что происходило в комнате.
Комната была большая, с русской печью в углу.
Вдоль стены тянулась скамья, перед которой стоял стол, а вокруг него табуретки. У другой стены стояла кровать, и над нею висела всякая одежда.
За столом, лицом к окну, сидел маленького роста, коренастый блондин, должно быть чухонец и, видимо, силы необыкновенной. У него были белокурые большие усы и изумительные голубые глаза — глаза ребенка.
Прислонясь к его плечу, рядом с ним сидела рослая красивая женщина.
Другая сидела к окну спиною, а напротив — рослый мужчина в форменном кафтане с бляхой и с трубкой в зубах.
На столе стояли зеленый полуштоф, бутылки с пивом и деревянная чашка с каким-то хлебовом.
Видимо, между присутствующими царило согласие.
Лица выражали покой и довольство. Чухонец что-то говорил, махая рукой, и все смеялись.
Я решился на отчаянный шаг и постучал в окошко. Все вздрогнули и обернулись к окну. Чухонец вскочил, но потом опять сел.
Сторож пыхнул трубкой, медленно встал и пошел к двери.
Признаюсь, я дрожал — частью от холода, частью от волнения.
Дверь распахнулась, и в ее просвете показалась высокая фигура хозяина. Опираясь плечом о косяк, он придерживал свободной рукой дверь.
— Кто тут? Чего надо? — грубо окрикнул он.
Я выступил на свет и снял картуз.
— Пусти, Бога ради, обогреться! — сказал я. — Иду в город. Прозяб, как кошка.
— Много вас тут шляется! Иди дальше, пока собаку не выпустил!
Но я не отставал.
— Пусти, не дай издохнуть! У меня деньги есть. Возьми, коли так не пускаешь.
Этот аргумент смягчил сторожа.
— Ну, вались! — сказал он, давая дорогу, и обратясь к чухонцу, громко пояснил: — Бродяга!
Я вошел и непритворно стал прыгать и колотить нога об ногу, так как чувствовал, что они невозможно прозябли.
Все засмеялись. Я притворился обиженным.
— Походили бы в этом, — сказал я, сбрасывая с ноги галошу, — посмеялись бы!
— Издалека?
— С Колпина!
— В поворот?
— Оно самое. Иду стрелять пока што…
— По карманам? — засмеялся сторож.
— Ежели очень широкий, а рука близко… Водочки бы, хозяин! Иззяб!
— А деньги есть?
Я захватил с собою гривен семь мелкой монетою и теперь высыпал их все на стол.
— Ловко! Где сбондил?
Я прикинулся снова и резко ответил:
— Ты не помогал, не твое и дело…
— Ну, ну! Мое всегда цело будет! Садись, пей! Стефка, налей келишек!