И что же? Этим Федором Ивановым оказался раньше всех арестованный мною Александр Петров!
Я невольно засмеялся.
— Ах, дурак, дурак! — сказал я ему. — Что же это ты по паспорту Петров, а для приятелей Иванов. Говорил бы уж всем одно, а то на! Кто же ты: Петров или Иванов?
— Александр Петров, — отвечал он, — а назывался у них Ивановым Федькой для спокоя.
— Кто же ты?
— Крестьянин!
— Покажи спину! — вдруг сказал Келчевский. — Разденьте его!
С него сняли рубашку, и мы увидели спину, всю покрытую шрамами старых ударов.
— По зеленой улице ходил, — сказал Келчевский, — ну, брат, не запирайся. Ты беглый солдат, и звать тебя Федором Ивановым!
Но он заперся. Два месяца прошло, пока мы собрали о нем все справки и восстановили его личность.
Тогда сознался и он и перечислил все свои преступления.
Действительно, он оказался Федором Ивановым, бывшим рядовым Ковенского гарнизона. Там он проворовался и бежал; его поймали и наказали шпицрутенами через пятьсот человек. После этого он снова проворовался и бежал вторично и вторично был наказан через пятьсот человек. Его сослали в арестантские роты в Динабург, и он оттуда бежал в 1854 году.
Зверь на свободе!
Он объявился в Петербурге, занялся кражами, а в следующем году познакомился в сторожке Славинского с Михаилом Пояненом и начал свои страшные разбои.
Он один убил крестьянина Кокко и матроса Кулькова, вместе с Калиною — чухонца на Ропшинской дороге, потом опять с Пояненом удушил Корванена. После этого сошелся близко с Калиною Еремеевым, Иваном Григорьевым и остальными и, приняв над ними командованье, стал производить страшные грабежи и убийства, участвуя почти во всех — лично.
Он смеялся, рассказывая про свои подвиги, а все показывавшие против него трепетали при одном его имени. И действительно, я не видел более типичного разбойника, разве Михаил Поянен с детскими глазами.
Следом за ним выступает Калина Еремеев, двадцати двух лет. Бывший пехотный солдат, а теперь крестьянин, он производил впечатление добродушного парня, а между тем все удушения в Петербурге совершены были им с Ивановым, да еще в Кронштадте он убил крестьянина Ковена и жену квартирмейстера, Аксинью Капитонову.
— Пустое дело, — добродушно объяснил он процесс убийства, — накинешь это сзади петлю и потянешь. Коленом в спину упрешься. Ён захрипит, руками разведет и все тут!
Между прочим, Калина рассказал про убийство под Ропшею неизвестного человека, которого они там же и похоронили.
Мы поехали с ним на место убийства. Пустынная дорога, перелесок, и тут, под сосною, Калина указал рыть.