Князь был человек еще не старый, лет под шестьдесят, холостой и прекрасно сохранившийся. Он мало бывал дома. Днем разъезжал по делам и с визитами, обедал обыкновенно у своих многочисленных знакомых и заезжал домой только часов около восьми вечера. Здесь час, много два отдыхал, и вечер проводил в яхт-клубе, возвращаясь домой с рассветом.
Не желая, вероятно, иметь свидетелей своего позднего возвращения, а может быть, руководясь иными соображениями, но швейцара при парадной входной двери князь не захотел держать и настоял на том, чтобы домовладелец отказал бывшему прежде швейцару. Ключ от парадной двери для ночных возвращений князь и держал при себе.
Когда он бывал дома, парадная дверь днем оставалась открытой.
Получив известие о его смерти, я, конечно, не теряя ни минуты и направив к квартире князя нескольких своих агентов, бросился туда сам. Вскоре за мной явился туда же прокурор окружного суда, а вслед за ним масса высокопоставленных лиц, в том числе Его Императорское Высочество принц Петр Георгиевич Ольденбургский, герцог Мекленбург-Стрелицкий, министр юстиции граф Пален, шеф жандармов граф П. А. Шувалов, тогдашний австрийский посол при нашем Дворе граф Хотек, градоначальник Санкт-Петербурга генерал-адъютант Трепов и многие другие…
Дело всполошило и взволновало весь Петербург. Государь повелел ежечасно докладывать ему о результатах следствия. Надо сознаться, что при таких обстоятельствах, в присутствии такого числа и таких высокопоставленных лиц было не только труднее работать и соображать, но даже, как мне казалось, было поставлено на карту существование самой Сыскной полиции, не говоря уже о моей карьере.
«Отыщи или погибни!» — говорили, казалось, мне глаза всех.
Но надо было действовать…
Предварительный осмотр дал только следующее. Никаких взломов дверей или окон не замечалось. Злоумышленник или злоумышленники вошли в квартиру, очевидно открыв дверь готовым ключом.
Из показаний прислуги выяснилось, что около шести-семи часов утра камердинер князя вместе с поваром возвратились на Миллионную, проведя всю ночь в гостях.
В половине девятого часа камердинер бесшумно вошел в спальню, чтобы разбудить князя. Но при виде царившего в комнате беспорядка остановился как вкопанный, затем круто повернул назад и бросился в людскую.
— Петрович, с князем несчастье!.. — задыхаясь, сказал он повару, и они оба со всех ног бросились в спальню, где глазам их представилась картина убийства: опрокинутые ширмы, лежавшая на полу лампа, разлитый керосин, сбитая кровать и одеяло на полу. Голые ноги князя торчали у изголовья, а голова была в ногах кровати.