Эрик, не убирая руки с меча осклабился:
— Если девочка продолжить разговаривать, как дурочка, то беда грозит ей.
— Не хами!
— Не напрашивайся.
Старичок утомленно вздохнул, как будто полчаса уговаривал несмышленыша скушать ложку за бабушку.
— Хорошо, этот — он ткнул пальцем в сторону доктора, тебе еще нужен?
— Да, вроде нет, пока.
— Тогда мы уходим. — Старичок стал тяжело подниматься.
— Пока. Но «этот» останется здесь.
— Значит, все же поссориться хочешь?
— Хочу, — не стал возражать Эрик.
— Не за тем я сюда пришёл, но если мальчик считает, что слишком хорошо живёт и хочет горя, то у него получается.
— Кстати, как вы сюда вошли? — спросил Эрик.
— Что значит «как»?! Через дверь.
— Через парадную?
— Что мы сумасшедшие, что ли, там же пираты.
— Здесь тоже — спокойно резюмировал Эрик.
Морщины на старческих щеках вытянулись, а лоб, наоборот, сложился в гармошку.
— И, как же тебя величать молодой человек?
— Эрик.
— Бешеный?! — изумился старик.
У Эрика потемнело в глазах. Краем глаза он заметил, как вскинул голову Доходяга. Старик понял, что сказал лишнее, раскрыл рот, но исправиться не успел. Пол у него ушел из-под ног, плащ затрещал, наматываясь на кулак пирата, а само лицо морского разбойника стало необычайно близким… и очень злым.
— Никогда. Слышишь! Никогда не называй меня так.
Стоявший за стариком истукан словно очнувшись от спячки сделал шаг вперед и вытянул по направлению к Эрику свою лапищу. Не отпуская левой рукой перепуганного старика, правой Эрик схватил стул и с силой заехал им в бочкообразный живот.
Стул сломался. Истукан аккуратно согнулся, по-детски пискнул и рухнул лицом в стол, разбив его в щепки.
— Меня зовут Эрик — глухо прорычал пират.
Первый признак весны для Еловы — это первые корабли в гавани, первые грузчики в порту, первые драки за рабочие места. Первый признак весны для «Свиньи с кувшином» — это работяги с угрюмым взором, скупыми движениями и деньгами за разгрузку в карманах.
Поднося к столику заказ Курти каждый раз сглатывал слюну. Цвета болотной жижи грибной суп и овсяная каша с мелкими кусочками жирного свиного мяса, — его завезли днем раньше и по сумасшедшей цене продали за час. Бешеная по меркам материка цена. Дороже шли только яйца. Их даже не выставляли на продажу, все уходило в «свои» трактиры, «своим» клиентам. Заказ из двух блюд для такого работяги, грузчика, а значит настоящего мужчины, означал конец ледовой блокады мелкого городишки. Со дня на день поговаривали об открытии публичных домов. Сезон действительно открыт.
В такие дни трактир забит. Днем Курти и племянник хозяина Бьорн вытаскивали с чердака дополнительные столы и стулья, и помещение, без того тесное, превращалось в узкий лабиринт.