— Она должна правду знать обо мне!
— А ты сам-то много этой правды знаешь? А ты никогда не задумывался, что все это блеф и никакой медвежьей крови в тебе нет ни капли. Что все это лишь психологическое внушение, чтобы вас запугать и унизить. Никогда такое в голову не приходило? Издевались над вами здорово, верю, так разве вы одни через пытки проходили, вся страна в руинах лежала, в блокадном Ленинграде человечину продавали на рынке, предков моих в Беларуссии заживо в сарае сожгли. Сколько народу полегло, а ведь выстояли, и вы чудом каким-то живы, так живите и радуйтесь, а не сопли распускайте. И не ломай мне казенное имущество, машина дорогая, на балансе у фонда!!!
Брок с недоумением вертел в пальцах металлическую ручку, которую только что, сам того не заметив, отодрал от двери.
На лицо Маше попали брызги холодной, будто бы даже ледяной воды. Девушка замотала головой, резко открывая глаза. Высоко вверху покачивала тонкими ветками развесистая береза. Маша попыталась приподняться, опираясь ладонями о землю и, наконец, села. И тут же вздрогнула, уставившись на незнакомого мужчину, что сидел на корточках в метре от нее. Мужчина был босой, одет только в закатанные на треть голени выцветшие камуфляжные штаны. У него были взлохмаченные, но не очень длинные русые волосы, светло-серые глаза, внушительный мускулистый торс. Лицо выглядело вполне симпатичным и доброжелательным.
— А вы… кто? — пробормотала Маша, немного отодвигаясь назад и поправляя съехавшее выше колен платье.
Мужчина как-то странно склонил голову набок к плечу и улыбнулся, так мило, что девушка невольно ответила улыбкой.
— Я — Хати Волк! А ты Маша, я знаю… Я несколько раз видел тебя с Медведем. А сегодня вы так забавлялись на берегу, что мне даже жарко стало. Он похоже меня учуял, да еще эти птицы…
— А, подглядывать вообще-то нехорошо! — попыталась строго сказать Маша, продолжая улыбаться.
— Так я и не подглядывал, я просто смотрел!
— А, чего ж тогда к нам не вышел?
— Так, Медведь бы в драку полез, я бы убежал, конечно, да надоело бегать, а драться я с ним не хочу, только если бы за тебя…
От такого откровенного заявления Маша чуть было не разинула рот, но лишь смущенно отвела глаза в сторону. Взгляд ее упал на машину, прижавшуюся к дереву на другой стороне дороги.
— А где… парень, с которым я ехала?
— Тот, кто тебя ударил, а потом раздевать начал? Я сломал ему руки, хотел сразу шею свернуть, да подумал, что надо бы оставить живым для Лиса.
Маша похолодела от ужаса. «Лис — это, наверно, Коротков, они почему-то все его так называют, но что теперь с Максом? Он заслужил, конечно, но, чтоб уж руки ломать…»