— Ты хочешь быть чистой. Сними одежду и теперь я тебя буду мыть.
— Нет, нет… Я уж как-то сама, я привыкла, знаешь ли. Вот тебе губка, ты ее, я полагаю, тоже не нашел — вот мыло, заканчивай, одевай папин халат и приходи на кухню, там есть еда. А я займу ванну.
«Господи, я с ним разговариваю, как с туземцем каким-то… аборигеном Новой Гвинеи, еще до того как они Миклухо-Маклая встретили. Сейчас-то там, наверно, даже все самые «голозадые» с «айпадами» ходят».
— Я тебе не нравлюсь? Что у меня не так?
— Вообще-то, это ты сказал, что я не в твоем вкусе — тощая и бледная. И обещал меня не торопить, поэтому, спорить совершенно не о чем. Помылся — выходи, не задерживай движение. Голоден — на столе вареники остывают, почти национальное русское блюдо. Прошу угощаться!
И тут он поднялся во весь свой приличный рост и, ухватив меня за талию, затащил к воду, прямо так, как я была — в изрядно намокшей блузке и надоевшей за день юбке.
— Не бойся! Я только сниму твою одежду и помою тебя. Я не сделаю тебе ничего плохого, почему тебе страшно?
Я пыталась собрать в кучу обрывки здравого смысла и спокойно ему объяснить, что категорически против такого обращения. Даже хотела придумать какую-нибудь ссылку на Межпланетный кодекс или что-то в этом роде. Конвенцию о неприкосновенности Землянок до тридцати лет, например. А дальше уже на договорной основе…
— Рай… неземной! Отпусти меня немедленно или будет хуже!
— Ты пытаешься мне угрожать? Ты же такая маленькая и беспомощная, с тобой рядом всегда должен быть сильный мужчина…
Он уговаривал меня как несмышленого ребенка и одновременно как-то уж очень ловко расстегивал мою, прилипшую к телу, блузочку, стаскивал ее с плеч, отыскивал сзади на поясе замок юбки.
— Да, ты что делаешь-то? Я тебя вытащила из такого… места, отпусти сейчас же, ненормальный!
Я была почти голая в его руках и мне это совершенно не нравилось, тем более, что я заметила… ох, даже неловко об этом писать, и к тому же для потомков… Ну, он, то есть… когда на мне остались одни трусики., он тоже выглядел уже довольно возбужденным.
— Я же говорил, у тебя все косточки видно… Ну, что это такое!
Он принялся ощупывать меня везде-везде с самым заинтересованным видом, да, он меня попросту «лапал», вот как это правильно называется! А потом вдруг заурчал, прямо как кот Васька у нашей соседки, когда ему чешут животик, только у Рая это получалось во много раз громче.
Я отчего-то совсем растерялась и даже позволила ему начать облизывать меня как-то совершенно по звериному, это было нечто, конечно… Полнейшее безумие! Я опомнилась, только когда он разорвал на мне последнюю тряпочку и попытался на полном серьезе усадить меня на свой… ммм…