— Не морочь мне голову! — взвился мужик, продолжая возиться с тем, что застряло внутри штанов.
— Было бы чего морочить, — фыркнула я. — Столько времени одни обещания, и ни одного ценного факта! Вот, например, скажи мне, одноглазое чудовище, почему Филлипэ и Эмилио обязательно должны покончить жизнь самоубийством? Они не перенесут твоего вида неглиже?
— Потому что! — злорадно ответил Мундено, прекращая терзать штаны и все же снимая рубашку.
Меня от этого зрелища начало банально кпинить. Заморгал левый глаз, зачесались уши и правая пятка — верный знак, что сейчас грядет кровопролитие. У меня Колька, уж на что был гад, но когда на меня находило — не то что против шерсти погладить боялся, нет, он сразу, без предисловий дул ночевать у родителей. Ибо. Мог бы больше никогда родственников и не увидеть. Ну или, по крайней мере, не сразу. Трудно смотреть на мир благожелательно с подбитыми обоими глазами.
— С какой это радости? — зашипела я, испытывая настойчивое желание плюнуть и переплюнуть. И вообще, меня Николя иногда пиявкой обзывал, должна же я была попробовать, как это на самом деле — впиться и не отпускать до последней капли крови?
— А по закону обязаны, — рыжий поганец никак не мог себе представить, что из хорошо воспитанной по его представлениям жены выползет мурена и будет отравлять ему жизнь. — Или чуть позднее убьют маги с помощью твоей измененной брачной печати — тебе разве не рассказывали? Благородные мужья, утратившие своих иномирных жен, недостойны жить.
Нет уж! Если их кто-то и закопает, то это буду я! Законное право мести я никому не передоверю. Знаю я… если сам хорошо не сделаешь, обязательно восстанут и будут взывать к совести. А зачем тревожить старушку? Пусть покоится с миром.
— Что-то такое было, — закусила я палец, пытаясь хоть немного утихомирить бушующую во мне ярость. Потому что вокруг все было не голубым и зеленым, а рубиновым и багрово-алым.
— Ну вот, видишь, — осклабился Джулио, возвращаясь к многострадальным штанам. — Все просто.
— Для кого? — я уже оказалась рядом с вожделенным стулом. — Для меня не очень. Тут так много нюансов…
— Сейчас я познаю тебя как женщину, — рявкнул мужчина и, как истинный стриптизер со стажем, разодрал на себе штаны. — Ты станешь вдовой и моей супругой…
— Шустрый мой, — примерилась я к стулу. — Быстро только кролики спариваются! Или швейная машинка шьет. Давай лучше медленно и печально. Возможно, через пару лет я разрешу тебе поцеловать мне ручку.
— Мерзавка! Дура! Дрянь! — припечатал мужик и показал мне свое мудо. Или муди?