— И что, вы преподавали на этих курсах?
— Да, там есть предмет «совмещение». Учат, как совмещать магию и антимагию. Это довольно трудно, на самом деле. Поэтому предмет обязательно должен вести кто-то из высших. Вот мне и достались в прошлом году ученики, — улыбнулся он. — Взяли в плен мой телефон и творили с ним что хотели. Сказали, что мне подходит.
Кристина засмеялась. На миг даже стало жаль, что она не попала на такие инквизиторские курсы. Хотя если угодить в группу к какому-нибудь Богдану Сергеевичу… С подростками очень многое зависит от того, как себя поставишь.
— Весело там у вас, — сказала она.
— Это вы еще не слышали, какой кошмар они выставили мне на будильник, — согласился инквизитор и, соскользнув со стола, направился к дивану.
— Еще услышу, — пробормотала Кристина. — Эй, вы куда, а лапша?
Свою коробочку она придвинула к себе, открыла и с предвкушением занесла над ней вилку. Лещинский улегся на диван, закинув руки за голову.
— Потом. Сейчас у меня плановое кино.
А, черт, точно. Проклятие с видениями. И зелье ему пора было принимать, но зелье осталось в квартире, в которой, несмотря на ведьминскую защиту, мог подстерегать кто угодно… Кристина беззвучно выругалась и принялась поедать лапшу с овощной подливой. Что еще оставалось делать прямо сейчас?
Она успела съесть больше половины, когда дремавший на подоконнике Злыдень вскочил и, дергая хвостом, спрыгнул на пол. Он подбежал к дивану и устроился у Лещинского на плече, у самой шеи. По кабинету разнеслось громкое мурлыканье, в котором проскальзывали тревожные нотки.
— Лечишь? — спросила Кристина у котенка. — Или специально хуже делаешь?
Тот не отреагировал.
А Лещинский провалился в свое видение. На этот раз Кристина не испугалась, но при взгляде на него в душе поднималось тягостное чувство. Царапающая мутная тьма. Но не жалость… или, во всяком случае, не та унизительная жалость, от которой даже слабые бежали, как от чумы. Больше всего это чувство напоминало досаду. Ну почему такая дрянь, как проклятие, прицепилась именно к Лещинскому? А не к Богдану Сергеевичу или Павлу, или тому жабоподобному высшему, имя которого успело вылететь из головы? Хотя… вопрос риторический. Они не были замечены в «порочащих связях». И как его угораздило?..
Больше всего злило то, что ведьминские проклятия не снимались иначе, как с помощью ключа. Даже сама ведьма, наложившая проклятие, не всегда могла его снять. Только если искренне раскаивалась. А Кристина сомневалась, что Марианна Бойко будет раскаиваться.
Хотя бы поэтому стоило отбросить страхи и выложиться на полную, чтобы поймать ее. И ее, и сообщников. За одно только проклятие ей светила казнь, а уж вместе со всем остальным… И к гадалке не ходи. Казнят. Кристина кровожадно подумала, что на это зрелище стоит посмотреть из первого ряда.