Николай Федорович опустился на корточки и принялся смотреть — может, что увидит? Конечно, не помешало бы увеличительное стекло — глянуть и внимательно рассмотреть осколки. Но подобной штуки у старика не было — к чему ему лупа? У него прежде вазы не взрывались среди белого дня. И ночью вазы не взрывались. Последнее время стали постреливать снайперы, однако вскоре прекратили.
Экая сила! — думает Тюленин. — Ваза — не простое стекло, а закаленное. И сила растащить по сторонам молекулы требуется значительная. Не у всякого такая сила найдется. Если даже уронить на пол или об стенку — может, и не получится. Отлетит какой-нибудь кусочек, а ваза — жива и здорова. Поставил обратно на стол, развернул поврежденной стороной от себя и как новая. А здесь не склеишь, на стол не поставишь — нечего ставить. Одни, как прежде говорили, воспоминания. Еще и постараться требуется — нарисовать образ, что канул в прошлое. Капризный образ. Вздумается ему и откажется обратно в картинку складываться. Из прошлого, бывает, никакой силой невозможно вытащить — каким бы милым образ не был.
И вдруг Тюленин бледным сделался. Отхлынула от лица кровь, ушла в другие органы. А причина — мысль, что возникла в голове. Николай Федорович и сам перепугался — он мысль придти к нему голову не просил. Он и вовсе не собирался думать, о чем подумал. О силе, что разорвала вазу, Тюленин думал, но чтобы о Михаиле Небадонском? Он о нем не думал — это точно.
* * *
Веревкин Валентин Гаврилович — наш новый персонаж. Прежде нам не до него было. Однако время подошло, и без Веревкина сюжетная линия встает. В прежние времена без Веревкина обходились, но редко. Удивительной профессии человек — развязывать людям языки. Не желает человек признаться, отрицает, упирается или делает вид, что и вовсе ничего не знает. Зовут Веревкина. Говорят — Валентин Гаврилович, на тебя единственная надежда. Не понимает человек по-хорошему.
Валентин Гаврилович идет к себе в кабинет, достает синий ситцевый халат, а пиджак снимает. В пиджаке работа не спорится, движения сковывает или еще чего — нам неизвестно, но прием посетителей происходит только в синем ситцевом халате. Если хотите — бренд, но действует халат безотказно. Еще случая не было, чтобы человек не сознался. Хотя вид у Веревкина в синем халате самый что ни есть миролюбивый — голубей кормить или цветочки поливать. Внешних данных, чтобы поразить воображение, так их нет. Скромные внешние данные, которые могут ввести в заблуждение кого хочешь.
Груздь, конечно, ничего не знал — не поставили Алексея Матвеевича в известность. А чего его ставить? Пусть занимается своими делами. Поставили Веревкина. Прежде долго совещались — час сидели или даже больше. Точно — больше. Еще ходили курить кто курит, а кто не курит — некуда не ходил, суставы размяли и на часы смотрели. Дело важное. Решили — нужно поручить Веревкину. Он случайно не в отпуске? Не хочется человека из отпуска вызывать. Хотя если дело серьезное, можно и вызвать. Валентин Гаврилович ничего против не имеет и важность момента понимает. Одно время с развитием новых технологий его хотели отменить, но не отменили. И правильно сделали. Новое — хорошо забытое старое. Генерал Гриша с доводами согласился. Слишком они впечатляющими показались. А еще возможные перспективы тоже покоя не давали.