Тюленин промолчал.
— И нечего прятаться по углам. Нам законы позволяют стрелять, если чувствуешь угрозу. Правда, я еще ни в кого не стрелял — не было повода. Старик, говоришь, пропал… найдем мы твоего деда, если, конечно, он не улетел на ракете. Или вышел в другое измерение.
Алексей Матвеевич с минуту дожидался, когда вновь наступит приступ икоты. А не дождавшись, махнул рукой — вроде как прощался. До чего странные люди — какое им дело? Сиди себе и смотри телевизор — щелкай пультом и наблюдай жизнь на экране. Не хочет. Или не может. Стоит за углом и ждет неизвестно чего. А как все чудесно начиналось! Он едва не поверил, что действительно является научным сотрудником и что-то где-то исследует — какую-нибудь природную аномалию. Одному быть плохо. Ты и так никому не нужен. А когда один — вообще беда. Пропал и словно не жил на свете. А тут Тюленин — кто он старику? Еще он старик только моложе.
Дома Груздь лег на кровать — Веревкин к генералу ходил. К чему, спрашивается? Веревкин — личность легендарная. Он еще при жизни в музее висит. У них там целая галерея — молодым показывают, чтобы было на кого ровняться. Идет Веревкин по коридору, а все от него как от призрака шарахаются. Алексей Матвеевич ему кивнул. И Веревкин Груздю кивнул — так и поздоровались. А чтобы поговорить или словом обменяться — к чему? Они же коллеги, а не товарищи. Генерал спит. Или вот также лежит в кровати и смотрит в потолок.
— Спишь? — спросил Груздь.
— Чего тебе? — ответил генерал Гриша, — сам не спишь и другим не даешь?
— Старик пропал.
— Какой еще старик? — спросил Гриша и Груздь понял, где следует искать пропавшего деда.
— Его уже ищут.
— Кто ищет, если у него никого нет? — удивился генерал.
— Товарищ, он мне только что сказал. У нас всего один день.
— Тьфу! — выругался Гриша. — Что за город! Я же просил в строгой секретности! Какой еще товарищ?
— Псих на пенсии.
— Ладно, завтра зайди, дам справку почитать. Древняя российская история — якобы Ломоносов написал. На деле иноземцы написали, чтобы сбить с толку. С историей у нас проблемы — сплошные темные пятна.
— У меня в школе пятерка была по истории, — вспомнил Груздь, — Древняя российская история?
— Да, очень древняя история. Поток сознания.
— Чей поток сознания? — не понял Груздь.
— Час ночи! Давай завтра про поток. Только во второй половине. С утра бумаги буду читать — гора целая.
Во сне Груздю приснилась перуанка — она водила Алексея Матвеевича к дедушке на кладбище. Вот говорит, здесь лежит мой дедушка. Он служил в карательном экспедиционном корпусе проводником. Ничего плохого не сделал, мухи не обидел, только указывал, как лучше пройти по горам, чтобы вырезать повстанцев. Какие жестокие люди! Они дедушке завидовали. Еще бы! У него было три лошади и две жены. И жил он как белый человек. Кофе пил, сколько ему вздумается. А затем дедушка пропал. Но чтобы люди не подумали плохого, дедушку похоронили, словно он умер. И в могиле никого не было — пустая она. Это уже потом к нему подселили каких-то родственников. Как-то не по-людски ходить на кладбище и горевать, когда там никого нет!