Ведь так просто было заявить: «Сто миллионов лежали в сейфе, а теперь их здесь нет, потому что они украдены!»
– Эмберы потеряли голову.
– Да, действительно, потеряли голову… Но с другой стороны, ведь правда, что…
– Что – правда?
– Так, ничего.
Что скрывалось за его недомолвкой? Он ведь что-то недоговорил, это было очевидно, и не хотел говорить. Я
был заинтригован. Должно быть, речь шла о чем-то очень серьезном, если у такого человека возникли сомнения.
И я наугад стал задавать ему разные вопросы.
– Вы с ними больше не встречались?
– Нет.
– А не испытываете ли вы временами что-то вроде жалости к этой злополучной чете?
– Я?! – воскликнул он, подскочив.
Его возмущение удивило меня. Может, я попал в точку?
– Разумеется, – упорствовал я. – Не будь вас, они, может быть, могли бы противостоять опасности… или по крайней мере уехать с полными карманами.
– Угрызения совести, именно этого вы от меня хотите, не правда ли?
– Конечно!
Он сильно ударил по моему столу.
– Итак, по-вашему, у меня должны быть угрызения совести?
– Называйте это угрызениями или сожалениями. Но хоть какие-то чувства…
– Испытывать какие-то чувства по отношению к людям…
– К людям, у которых вы отняли состояние.
– Какое состояние?
– Ну как же… эти две или три пачки ценных бумаг!
– Две-три пачки бумаг! Я у них украл ценные бумаги, не так ли, часть их наследства, и в этом моя вина, мое преступление? А вам не пришло в голову, черт побери, что они были фальшивыми, эти ценные бумаги?. Слышите?
ОНИ БЫЛИ ФАЛЬШИВЫМИ!
Я оторопело уставился на него.
– Четыре или пять миллионов – фальшивые?
– Именно, – в ярости воскликнул он, – архифальшивые!
Фальшивые облигации, ценные государственные бумаги, парижские акции – все оказалось макулатурой и ничем иным! И ни одного су! В этой массе бумаг я не нашел и су!
А вы требуете от меня каких-то угрызений совести. Но их должны испытывать они, а не я! Эта парочка облапошила меня как обыкновенного раззяву! И обобрала как последнего тупого кретина!
Люпен был зол не на шутку, досада и уязвленное самолюбие, видимо, не давали ему покоя.
– Но, как ни крути, я был в проигрыше с самого начала!
Угадайте, какую роль я играл в этом деле, точнее, они заставили меня играть? Роль Андре Брофорда. Да, дорогой друг, а я ничего не понял! Только позднее, по газетам и сопоставленным фактам я догадался об этом. В то время как я строил из себя благодетеля, этакого господина, рисковавшего своей жизнью и вырвавшего Эмбера из лап бандита, они выдавали меня за одного из Брофордов!
Великолепно, не так ли? Оригинал, расположившийся в комнате на третьем этаже, дикарь, которого показывали издали, был Брофордом, и эту роль играл я! Только благодаря мне и тому доверию, которое я внушал под именем