В груди Иллианы что-то гулко ударилось о ребра.
— Хватит болтать, — зашипела снизу Шелиссхелисса. — У вас-с-с мало времени. Нужно уходить.
— Что это за голос? — нервно бросил Фендор, отталкивая девушку себе за спину. — Кто здесь?
— Ты знаешь отсюда выход? — спросила Иллиана у змеи, не обращая внимание на испуганного парня. А потом до нее вдруг дошло: — Ты понимаешь Изумрудку?
— Кого? — уточнил Фендор.
— Изумрудку, змею.
— Меня, — протянула Шелиссхелисса. — Он понимает, Иллиа. Он — с-с-сайялан. Избранник крови, потомок человечес-с-ских жрецов, как и ты. Поторопитес-с-сь!
В голове Иллианы все перемешалось.
— Что нам делать? — спросила она, решив обдумать все потом. Сейчас нужно было бежать отсюда, пока их не обнаружили.
— С-с-слушайте меня… Этот коридор ведет через подземелье наружу, — тихо шипела змея. — С-с-сайялан должен идти прямо вдоль левой с-с-стены. Затем дважды повернуть налево, один раз направо, пропус-с-стить пять поворотов, а затем — с-с-снова налево. Запомнил?
Фендор несколько секунд молчал. И только затем повторил:
— Дважды — налево, один — направо, пять — мимо, один — налево. Запомнил.
Его голос звучал тихо и неуверенно, словно он сам был ошеломлен. Впрочем, вероятно, так оно и было, раз он впервые услышал разговаривающую змею.
— Тогда иди с-с-скорее, — закончила Изумрудка. — А нам надо возвращатьс-с-ся.
— Нет, — отрезал парень. — Иллиана, без тебя я не пойду. Я пришел за тобой и уйду только вместе с тобой.
И в окружающем мраке девушка вдруг почувствовала, как он взял ее за руки.
Его ладони неожиданно оказались горячими. Иллиана закрыла глаза и шумно сглотнула.
Вот ее шанс сбежать. Снова оказаться в привычном мире. С матерью, в родном доме. Среди всего, что она помнила и любила…
Да, наверно, ее стали бы искать. Но они могли бы убежать. Купить новый дом где-нибудь на другом конце Нижнего города. А то и вовсе нанять два места на корабле и уплыть на другой континент. Поговаривали, что там живут совсем иные люди. У них светлая кожа, они ходят в мехах и тяжелых звериных шкурах. Их земля холодна, но сердца — горячи. А не наоборот… как в Шейсаре.
— Нет, — раздался в тишине ее негромкий голос, который она сама едва различала.
Перед глазами вспыхнул образ Торриена. Его золотые глаза и мягкая, таинственная улыбка, за которой скрывалось так много непонятного, неизвестного. Остаться в этом дворце могло означать для нее смерть. Но что-то глубоко внутри сжималось, стоило представить, что она бросит царевича.
Словно это он нуждался в ней, а не она — в нем.
— Ты влюбилась в своего змея, да? — почти с ненавистью выдавил Фендор.