— Отвечай, — рванул Торриен, пытаясь сбросить кровавую пелену с собственных глаз, но она никак не желала исчезать.
Все ещё хотелось убивать.
— Обещаю. Не претендую, — ответил Дарьеш, фыркнув так, словно не больно-то и хотел.
— Убирайся, — процедил Торриен, глубоко и размеренно дыша, успокаивая кровь.
— Ты не смеешь мне приказывать, — бросил наследник, уже окончательно придя в себя и вновь превратившись в надменного и высокомерного сына царя.
Однако при этом он все же двинулся к двери. Лишь на пороге застыл, бросив на Торриена взгляд, полный презрения и превосходства.
— Спасай свою хасси, — сказал он вдруг. — А то потом опять скажешь, что это я во всем виноват.
И с этими словами вышел прочь, хлопнув покосившейся дверью.
Торриен повернулся к Иллиане и побледнел. Девушка лежала на полу и не дышала.
Царевич молнией пересек разделяющее их пространство, склонился над Иллианой, сперва не понимая, что происходит. Повернул ее голову, бросив взгляд на крохотную царапину, от которой кожа слегка окрасилась кровью.
Вены, казалось, не были задеты, так глубоко клыки проникнуть не успели. Однако множество капилляров все же было порвано.
Он склонился над бесчувственной девушкой и прислушался.
Иллиана дышала, но очень тяжело. И Торриен не мог найти причину. Иллиана выглядела отравленной ядом мираев, но почему? Ведь если Дарьешу понравилась его хасси, то секрет, вырабатываемый железами, должен был потерять отравляющую способность.
Царевич приблизился к ране, коснулся ее губами и начал быстро высасывать и сплевывать на пол остатки яда.
В рот попала кровь. Значит, клыки все же успели немного проникнуть в глубину…
Еще несколько подходов — Торриен избавился от остатков яда и посмотрел на Иллиану.
— Ну как же тебя угораздило?.. — прошептал он мягко, вглядываясь в бледное лицо девушки. Убрал с влажного лба светлые, почти светящиеся белизной волосы и осторожно поцеловал.
Иллиана вздохнула. Чуть глубже, чем до этого, чуть свободнее. К щекам начала приливать краска.
Часть яда осталась внутри, успела проникнуть в кровь. Но ее было недостаточно для того, чтобы нанести серьезный вред организму. К счастью, клыки не проникли глубоко и не задели крупные вены.
Только сейчас Торриен позволил себе расслабиться. Он сел на ковер, прислонившись спиной к дивану, взял на руки девушку, уложив себе на грудь, и стал ждать, пока она придет в себя. Одной рукой он поглаживал ее волосы, а другой — рисовал круги пальцем где-то в области поясницы.
И думал. Думал о том, что скажет ей, когда она очнется. Про Фендора, про ее запах в камере заключенного, про ее странный вид. Сейчас, когда опасность миновала, Торриен смог в деталях рассмотреть ее платье, местами покрытое пылью и паутиной. Мог вдохнуть аромат илистого мха, налипшего на ее туфли и даже кое-где — на подол.