Один, два, три…
Горячие губы коснулись кожи.
— Я жалею лишь, что не встретила тебя раньше, — выдохнула она, закрывая глаза, зарываясь руками в мягких распущенных волосах, будто не позволяя мужчине даже подумать о том, чтобы убрать голову.
И в следующий миг рухнули все барьеры. Торриен одной рукой обхватил ее кисти, поднимая высоко над головой, а второй намотал белоснежные пряди на кулак, заставляя ее запрокинуть голову. Провел языком по обнажившейся шее, вызывая волну мурашек и дрожь нервного предвкушения, а затем резко вонзил клыки.
Это не было больно. Лишь долю секунды, пока яд не попал в кровь и Иллиана не выгнулась навстречу настолько чудовищному желанию, что, казалось, оно ее просто уничтожит. Прямо сейчас, если Торриен ушел бы, она наверняка сгорела бы в этом огне. Ноги свело судорогой, внизу живота словно свилась кольцами огромная пульсирующая лента. Все тело била мелкая дрожь, от которой то и дело бросало то в жар, то в холод. Хотелось опустить руку, прикоснуться к себе там, внизу. Хотелось, чтобы это сделал он.
Ноющая пустота внутри стала нестерпимой.
— Пожалуйста, пожалуйста, — умоляла она, прикусив со всей силы костяшку указательного пальца. Из горла вырывались томные хрипы, которые она не узнавала. Почти не слышала.
— Чего ты хочешь? — оторвавшись от ее шеи, спросил принц, раздвинув обеими руками ее бедра. Застыв в ожидании.
Она распахнула глаза и встретилась с его пронизывающим взглядом. Темным, горячим, обжигающе-золотым. С двумя острыми линиями зрачков, в которых плескалось едва ли не еще большее желание, чем ее собственное, но все еще сдерживаемое железной волей.
— Хочу быть твоей, только твоей, — ответила она, притягивая его к себе.
Он ответил на ее движения, подавшись вперед, нависнув сверху, закрывая собой все вокруг.
— Назови меня по имени, — хрипло, отрывисто потребовал он, тяжело дыша. Глядя только на ее распахнутые влажные губы. — Сейчас, Иллиана.
— Я хочу быть только твоей, Торриен… мой царевич… — прошептала она пересохшими губами, опуская руки на его бедра и впиваясь ногтями в упругие мышцы.
Больше не в силах терпеть.
Но терпеть и не пришлось. В тот же миг он вошел в нее, смешав собственный хриплый стон с ее. Тут же начав быстрые, жесткие движения. Вколачиваясь в ее тело со всем своим жгучим желанием, которое так долго не могло быть удовлетворено.
Он не был осторожным, несмотря на то, что Иллиана — девственница. На это уже просто не осталось сил. Но не был Торриен и слишком жестким. Как ни странно, его страсть оказалась такой, какой нужно. Все происходило именно так, как и хотела она.