— Не нужно сопротивляться, — пропел Саримарх, покачав головой, словно ему было неприятно смотреть на страдания Торриена. — Ты тоже причастен к гибели царя. Ведь ты покрываешь убийцу. Но я знаю, что, когда правосудие свершится, ты придешь в себя. Я бы не хотел, чтобы первый сын Кровавого полумесяца бродил во тьме. И ты не будешь.
— Ты не посмеешь убить ее, — выдохнул Торриен с такой ненавистью в голосе, что Иллиану ощутимо тряхнуло. Будто это ее он ненавидел, а не казиса.
— Вообще-то, я и не планировал ее убивать. Жизнь этой женщины отныне в руках Иль-Хайят!
С этими словами он повернулся к толпе и, снова воздев руки вверх, проговорил:
— Много веков назад мираи в честь дня солнца устраивали ночи любви, отдавая свою страсть и силу нашей богине, зачиная детей в ее честь. Мы забыли об этой традиции, потому что дети для нас стали означать смерть. Но сегодня мы вспомним о том, что было утрачено!
Он указал рукой на Иллиану и с дурацкой торжественностью, за которую ужасно хотелось его придушить, провозгласил:
— Сегодня мы подарим нашей богине эту сайяхасси. Ее страсть, ее желание, и если богине будет угодно, то и ее жизнь. Да светит над нами вечное солнце!
Махнув рукой, Саримарх отошел в сторону и невозмутимо сложил руки за спиной. Последним, что увидела Иллиана, был сверкнувший в разноцветных лучах его ртутно-белый хвост и безразличный взгляд. А затем пятеро мираев обступили ее со всех сторон, на ходу снимая с поясов звенящие монисто.
Она не хотела понимать, что происходит. Не хотела об этом думать. Но в висках запульсировало от ужаса, когда она увидела горящие глаза молодых жрецов. Их разноцветные радужки, с неприятным, липким голодом рассматривающие ее тело. Их черные зрачки, постепенно удлиняющиеся, становящиеся пугающе острыми.
— Что ты задумал, казис? — раздался где-то в стороне отрывистый, нервный голос Торриена. Еще более ошеломленный, чем была сейчас Иллиана. — Что собираются делать твои гессайлаховы жрецы?
— Не богохульствуй, Тор, — спокойно и немного устало проговорил Саримарх. — Ничего ужасного не происходит. Жрецы Иль-Хайят возлягут с твоей сайяхасси на алтаре богини, предварительно отдав ей свой яд как плату за ее тело. К сожалению, после такого количества яда она, скорее всего, не выживет. Тем более что они — не любовники, вряд ли железы каждого из жрецов трансформируют секрет в афродизиак. Скорее всего, они ее просто отравят. Зато уж если Иль-Хайят сохранит ее в здравии, я первый скажу, что она невиновна.
— Ты сошел с ума… — только и смог сказать в ответ Торриен.