Мы поднялись по зеленому склону и теперь стоим на разной высоте, что наверняка входило в планы Менделя, и смотрим на что-то непонятное в отдалении: пара серебристых берез, старая голубятня.
— У меня для тебя печальная новость, Питер.
Вот оно.
— Мне очень жаль, но наш передаточный источник Тюльпан, дама, которую ты успешно вывез из Чесло, сегодня утром найдена мертвой.
* * *
Поскольку никто не знает, как реагировать в таких случаях, я не стану утверждать, что у меня вырвался крик, в котором были боль, ужас и отказ верить услышанному. Знаю только, что перед глазами все расплылось — и серебристые березы, и старая голубятня. Было непривычно солнечно и тепло для этого времени года. Мне захотелось стравить, но я человек зажатый и сдержался. Помню, что последовал за Менделем в заброшенный летний домик в самой южной точке поместья. От особняка его отделяла густая дубовая рощица. Мы сели на шаткой веранде, откуда открывался вид на давно не стриженный газон для крокета; помню торчащие из травы ржавые воротца.
— Она повесилась, сынок, — так прозвучал в устах Менделя смертный приговор. — Сама. На нижней ветке дерева, за этим склоном. Возле пешеходного мостика. Точка 217 на карте. Наступление смерти запротоколировал в 8.00 доктор Эшли Медоус.
Эш Медоус, модный психотерапевт с кабинетом на Харли-стрит и загадочный друг Джорджа. Цирк иногда привлекает его в ситуациях с перебежчиками-неврастениками.
— Эш здесь?
— Сейчас с ней.
Я медленно перевариваю новость. Дорис мертва. А врач охраняет покойницу.
— Она оставила записку? Кому-то говорила о своем намерении?
— Просто повесилась, сынок. С помощью сращенной альпинистской веревки. Девять футов. Видимо, забыли в спортзале после тренировки. Чей-то недосмотр, я бы сказал.
— Алеку сообщили? — спрашиваю я, думая о том, как ее голова покоилась на его плече.
Тут он снова включает «полицейский голос».
— Джордж сообщит твоему дружку Алеку Лимасу то, что ему следует знать, когда придет время, сынок. И Джордж сам решит, когда оно придет. Ясно?
Ясно: Алек до сих пор уверен, что переправил Тюльпан в безопасное место.
— Где он сейчас? Не Алек, Джордж? — задаю я глупый вопрос.
— В данную минуту, если тебе так интересно, Джордж беседует с неожиданным посетителем, швейцарцем. Угодил в капкан, бедняга. Я бы даже сказал, в западню, расставленную беспринципным браконьером, охотником за олениной, как можно предположить. Ржавая штуковина, спрятанная в высокой траве, как я слышал. Уж не знаю, сколько она там пролежала. Но пружина сработала. А эти драконьи зубы могли перекусить ногу. Так что ему еще повезло. — Я молчу, и он продолжает с той же непринужденностью. — Этот швейцарец, он орнитолог, как и я, в каком-то смысле, так что уважаю. Он наблюдал за птицами и не планировал вторгнуться в частные владения, но так уж получилось, о чем он сожалеет. Я бы на его месте тоже сожалел. Между нами, я больше потрясен тем, что Харпер и Лоу ни разу за все свои дежурства не попали в эту западню. Вот уж кому повезло так повезло.