Сначала я подумал, что ответом мне будет обычное диковатое молчание, поскольку он отвернулся.
— Я, черт побери, его отец.
А дальше, короткими, неохотными выплесками из назывных предложений, без просьбы держать это при себе, в чем он и так не сомневался, последовала история в том виде, в каком он решил ее изложить. Немка, курьер, из Дюссельдорфа, я тогда сидел в Берне. Хорошая девушка, сначала друзья, потом роман. Ей нужен брак. Я не могу. Тогда она выходит замуж за местного адвоката. Он усыновил мальчика, и на том спасибо. Иногда она позволяет мне с ним видеться. Мужу знать нельзя, поколотит.
Финальная картина, которую я мысленно вижу, вставая с жесткого кресла: Алек и подросток Кристоф плечом к плечу на трибуне и тупо смотрят на футбольное поле. Одинаковые выражения лиц, характерная для ирландцев выпирающая нижняя челюсть.
* * *
Ночью в какой-то момент я, видимо, уснул, сам того не заметив. Сейчас на Долфин-сквер шесть утра, а в Бретани семь. Катрин уже на ногах. Будь я дома, я бы уже тоже встал, так как Изабель принимается голосить одновременно с Шевалье, нашим главным петухом. Ее голос долетает из коттеджа через весь двор, потому что девочка держит окно своей спальни открытым в любую погоду. Они уже покормили коз, и теперь Катрин пытается накормить Изабель, гоняясь за ней по двору с йогуртом и ложечкой в руках. А куры, что по команде Шевалье, что без, ведут себя так, словно наступил конец света.
Представив эти картины, я подумал, что если позвонить в большой дом, а Катрин с ключами будет проходить мимо, то она услышит звонки и ответит. И набрал номер наудачу, пользуясь одним из одноразовых мобильников; не хватало только, чтобы Кролик подслушал мои телефонные разговоры. Там у нас нет автоответчика, и я несколько минут слушал гудки вызова, а когда уже собирался разъединиться, вдруг раздался по-бретонски резковатый, даже когда это не входит в ее намерения, голос Катрин:
— Ты в порядке, Пьер?
— Все отлично. А ты, Катрин?
— Ты уже простился со своим покойным другом?
— Через пару дней.
— Готовишь большую речь?
— Длиннющую.
— Ты нервничаешь?
— Ужасно. Как там Изабель?
— С ней все в порядке. В твое отсутствие она не изменилась. — Я улавливаю в ее голосе оттенок раздражительности или чего-то посильнее. — Вчера к тебе приходил твой приятель. Ты кого-то ждал, Пьер?
— Нет. Что за приятель?
Но Катрин, как всякий жесткий дознаватель, умеет уходить от ответов.
— Я ему сказала: «Пьера нет дома, он в Лондоне, там кто-то умер, и он как добрый самаритянин поехал успокаивать скорбящих».
— Но