— К черту. Не хотите меня пригласить бесплатно поужинать, Пит?
— Когда? — спрашиваю я.
— Сегодня. Сейчас. Когда ж еще, по-вашему?
Бесплатно для кого? Я осторожно киваю, продолжая гадать. Бесплатно для нее? Для меня? Для нас обоих, поскольку это Контора устраивает нам такую встречу? Мы отправляемся в греческий ресторан неподалеку. Лора в юбке. Она забронировала столик. Нас сажают в углу. Незажженная свеча в красном колпаке. Не знаю, почему она застревает в моей памяти. Хозяин, наклонившись над нами, зажигает свечу и, обращаясь ко мне, говорит, что мне открывается лучший вид в этой комнате. Он имеет в виду Лору.
Мы заказываем узо, потом еще по стаканчику. Чистый, безо льда, ее идея. У нее запой, ищет любовных приключений — это со мной-то? — или думает, что алкоголь развяжет старичку язык? И что я должен думать по поводу незаметной пары средних лет за соседним столиком, которая старательно не глядит в нашу сторону?
Лорин лиф без рукавов, с завязками на шее переливается в пламени свечи, а вырез сползает все ниже. Мы заказываем обычные закуски: тарама, хумус, снеток. Она обожает мусаку, поэтому мы заказали две порции, и она приступает к допросу нового типа, с оттенком флирта. Пит, вы сказали Кролику правду? Что вы с Катрин просто хорошие друзья?
— Нет, правда, Пит, — интонации становятся прямо-таки интимными, — с вашим-то послужным списком, как вы можете жить рядом с такой привлекательной француженкой и не трахаться? Разве что вы скрытый гей, как считает Кролик. Он всех считает геями. Возможно, он сам гей и просто не готов в этом признаться.
Одна моя половина хочет послать ее подальше, тогда как другая желает понять, куда она клонит. Поэтому я ее не останавливаю.
— Нет, правда, Пит, это же странно! — Она гнет свое. — Только не говорите мне, что вы зачехлили свое ружье, как любил выражаться мой отец. Такой жеребец, как вы, не знает удержу!
Я спрашиваю, сам не знаю зачем, с чего она взяла, что Катрин такая привлекательная. На что она отвечает: слухами земля полнится. Мы пьем красное греческое вино цвета чернил и такое же по вкусу. Она подалась вперед, давая мне отличный обзор своего декольте.
— Пит, колитесь. Из всех женщин, которых вы драли на своем веку, кто видится первой в разрезе? — Неожиданная двусмысленность со словом «разрез» вызывает у нее нервный хохот.
— Может, вы сначала? — предлагаю я, и на этом шутки заканчиваются.
Я прошу принести счет, и то же самое делает пара за соседним столиком. Она говорит, что доберется подземкой. Я говорю, что пройдусь пешком. И по сей день я не знаю, вытащила ли она меня по заданию или просто от одиночества искала немного человеческого тепла.