«Да ладно, все это ничего не стоящая чепуха», – подумала она.
Луна ярко сияла в небе, окутанная бледными тусклыми облаками, словно тонкой кружевной шалью. Грейс засмотрелась на нее. Скоро она дойдет до его дома. Осталось лишь подняться на этот пригорок, потом спуститься – и вот она уже там. Это был славный маленький дом, крепкий и основательный – идеальное место для него, подумала она.
Иногда ей казалось, что это просто сентиментальность, детская любовь, но сейчас она была уверена, что это не так. Он уезжает. Будет жить у своей тети в Новом Орлеане. Его тетя актриса, Грейс это не очень нравилось, она слышала, что актеры – народ сомнительный.
О своем отъезде он сообщил ей только вчера. «Должно быть, побаивался, – подумала она, – теперь настала моя очередь бояться». О, как все будут злорадствовать, что он уехал и она осталась одна, Грейс так и видела их смеющиеся физиономии.
Она откинула со лба светлую прядь. В вершинах деревьев гулял прохладный ветерок. Уже почти поднявшись на пригорок, она вдруг почувствовала, что он поднимается с другой стороны и что они сойдутся как раз на вершине. Ее даже бросило в жар, таким отчетливым было предчувствие. Она не хотела плакать, она хотела улыбаться. Грейс нащупала в кармане свою фотографию, которую он просил принести. Это был плохой любительский снимок, который сделал какой-то мужчина во время карнавала, проходившего через их город. На снимке она даже была мало на себя похожа.
Дойдя почти до вершины, она не захотела идти дальше. До тех пор пока она не сказала ему «до свидания», он все еще словно бы оставался с ней. Грейс села в мягкую вечернюю траву у обочины дороги и стала ждать его.
«Все, чего я хочу и на что надеюсь, – мысленно сказала она, уставившись в темное, заполненное луной небо, – это чтобы он не забыл меня. Наверное, это все, на что я имею право надеяться».
Мне было восемь, когда я впервые увидел мисс Белл Ранкин. Стоял жаркий августовский день. На расчерченном багровыми полосами небе солнце клонилось к закату, и сухой раскаленный воздух, дрожа, поднимался от земли.
Я сидел на ступеньках парадного крыльца, наблюдая за приближающейся негритянкой и недоумевая, как ей удается тащить такой огромный тюк выстиранного белья на голове. Она остановилась и, ответив на мое приветствие, рассмеялась характерным негритянским смехом – протяжным и темным. Именно в тот момент на противоположной стороне улицы появилась медленно идущая мисс Белл. Увидев ее, прачка словно вдруг испугалась и, оборвав фразу на середине, заспешила восвояси.