– Вы узнаете эти вещи? – спросил он.
Она долго, секунд сорок пять, стояла, уставившись на эти вещи, расплывавшиеся у нее перед глазами.
– Но я не крала их, мистер Йорк, если вы это имели в виду!
V
Мистер Йорк вздохнул.
– Их нашли в вашем шкафчике, а кроме того, мы уже некоторое время наблюдаем за вами.
– Но я не… – Она оборвала себя. Это было бессмысленно.
В конце концов мистер Йорк сказал:
– Чего я не могу понять, так это зачем такому ребенку, как вы, делать подобные вещи. Вы блестящая ученица и, насколько мне удалось выяснить, происходите из прекрасной семьи. Скажу честно, я совершенно ошеломлен.
Она продолжала молчать, теребя учебники и чувствуя, будто стены смыкаются вокруг нее, словно желая задушить.
– Ну, – продолжил директор, – если вы не желаете хоть как-то это объяснить, боюсь, я мало что могу для вас сделать. Вы отдаете себе отчет в том, насколько серьезно это обвинение?
– Дело не в этом, – робко пробормотала она, – не в том, что я не хочу объяснить вам, зачем украла эти вещи… Просто не знаю, как вам это сказать, потому что я сама этого не знаю.
Ее худенькие плечи задрожали, а потом отчаянная дрожь охватила все ее тело.
Он посмотрел ей в лицо – как трудно наказывать слабость в ребенке. Она видела, что директор искренне расстроен. Подойдя к окну, он поправил штору.
Хильда резко вскинула голову. Ее переполняла тошнотворная ненависть к этому кабинету и этим блестящим безделушкам на столе. Голос мистера Йорка доносился до нее откуда-то издалека.
VI
– Дело очень серьезное, боюсь, мне придется поговорить с вашими родителями.
В ее глазах полыхнул страх.
– Но вы ведь не собираетесь сказать моим…
– Конечно, собираюсь, – перебил ее мистер Йорк.
И вдруг ей стало абсолютно все равно, единственное, чего ей хотелось, это убраться из этого тесного кабинета с уродливой мебелью, с его рыжеволосым хозяином, кольцами, браслетом и монетками. Она ненавидела все это!
– Сейчас вы можете идти.
– Да, сэр.
Когда она покидала кабинет, директор складывал безделушки обратно в синюю коробочку. Она медленно прошла через приемную, потом по длинному пустому коридору – и вышла на яркий солнечный свет апрельского дня.
А потом вдруг бросилась бежать и бежала все быстрее и быстрее. Вдоль по улице, мимо школы и дальше, по длинной главной улице города. Ей было безразлично, что люди смотрят на нее с изумлением, единственное, чего ей хотелось, это убежать как можно дальше. Она домчалась до парка в другом конце города. Там гуляли лишь несколько молодых мамаш с колясками. Хильда рухнула на свободную скамейку и прижала руку к болевшему боку. Спустя некоторое время боль утихла, она открыла большой зеленый учебник латыни и, прикрываясь им, тихо заплакала, бессознательно поглаживая пальцами лежавший у нее на коленях золотой брелок.