Женщина стояла у заднего окна «Магазина у мельницы», ее внимание было приковано к детям, беззаботно резвившимся в сверкающей воде ручья. На небе не виднелось ни облачка, южное солнце жгло землю. Женщина вытерла пот со лба красным платком. Вода, быстро бежавшая по блестящим камешкам, выглядела холодной и манящей. «Если бы там не было сейчас этих отдыхающих, – подумала она, – клянусь, я бы пошла, села в нее и долго сидела бы, чтобы охладиться. Фу-у!..»
Почти каждую субботу горожане приезжали сюда на пикники и проводили здесь целый день, веселясь и угощаясь на прибрежной белой гальке Мельничного ручья, между тем как их дети бродили в мелкой воде. Сегодня, в одну из суббот конца августа, тут был в разгаре пикник учеников воскресной школы. Три немолодые женщины, учительницы, укрывшись в тени, зорко следили за своими юными подопечными.
Женщина из «Магазина у мельницы» отвернулась от окна, перевела взгляд на довольно темное внутреннее помещение и поискала глазами пачку сигарет. Это была крупная загорелая женщина с черными волосами, густыми, но коротко остриженными. Одета она была в дешевое ситцевое платье. Женщина закурила сигарету, прищурилась от дыма и поморщилась. Единственная беда от этого проклятого курения, так это то, что дым раздражал болячки во рту. Она резко втянула его в себя – боль на миг притупилась.
«Должно быть, они от воды, – подумала она. – Я не привыкла к такой колодезной воде. Она приехала в город всего три недели назад в поисках работы. Мистер Бенсон дал ей работу в этом «Магазине у мельницы». Ей здесь не нравилось. Магазин находился в пяти милях от города, а она не была охоча до хождения. Здесь слишком тихо, и по ночам, когда начинали стрекотать сверчки и лягушки-быки заводили свое хриплое кваканье, у нее начиналось то, что сама она называла «нервными припадками».
Женщина взглянула на дешевый будильник. Половина четвертого – самое тоскливое, нескончаемо долгое для нее время. Воздух в магазине был спертым, пропахшим керосином, свежемолотой кукурузной мукой и залежалыми конфетами. Она снова выглянула в окно. Август, раскаленное послеполуденное солнце висело высоко в небе.
Магазин находился на крутом красно-глиняном берегу, подъем начинался прямо от ручья. С одной стороны от магазина стояла большая разрушающаяся мельница, которой никто не пользовался уже лет шесть или семь. С другой – шаткая плотина из посеревшего дерева отводила в запруду воду из ручья, бежавшего сквозь лес и напоминавшего матово-оливковую ленту. Приезжающие на пикник должны были заплатить в магазине доллар за право отдыхать на берегу и ловить рыбу в пруду над плотиной. Как-то раз женщина тоже пошла порыбачить в этом пруду, но поймала лишь пару тощих костлявых зубаток да двух щитомордников. Как же она вопила, когда вытащила их из воды, извивающихся, блестящих на солнце слизистыми телами, с разинутыми, насаженными на крючок губами. В тот же миг, бросив удочку, она рванула обратно в магазин и весь остаток душного влажного дня утешалась разглядыванием киношных журналов и бутылкой бурбона.