– Но это дело Господа.
– Не обязательно.
Миссис Грин подергала себя за седую прядь и сказала:
– Ах, перестаньте дразнить меня и говорить загадками: каков же ответ?
– Боюсь, единственно правильного ответа не существует, – признала миссис Риттенхаус. – Все зависит как от места, так и от ситуации. Если бы это происходило за границей, все было бы проще. Например, марсельская полиция без особого интереса отнеслась к происшествию с Мартином: расследование было в высшей степени поверхностным.
Лицо миссис Грин приняло немного удивленное выражение.
– Понимаю, – медленно произнесла она. – Но здесь же не Марсель. – Потом по собственной инициативе добавила: – А плавает Генри, как рыба: он в Йеле кубок по плаванию выиграл.
– В любом случае, – продолжила миссис Риттенхаус, – это невозможно. Вот я вам расскажу то, что прочла недавно в «Трибюн»: каждый год растет процент смертей, случающихся вследствие падения людей в собственной ванне, он уже превышает процент всех остальных смертей, вместе взятых. – Она замолчала и пристально посмотрела на миссис Грин. – Весьма заманчиво, вы не находите?
– Не уверена, что я понимаю…
Раздраженная улыбка заиграла в уголках губ миссис Риттенхаус; она сложила ладони подушечками пальцев друг к другу, образовав сухую, испещренную голубыми прожилками пирамидку.
– Ну, – начала она, – давайте представим себе, что в тот вечер, на который… будет назначена трагедия, что-то случится с затычкой в ванне. Что делает женщина в таком случае?
– Что она делает?
– А вот что: она зовет мужа, показывает на затычку и, когда он наклоняется посмотреть, бьет его по основанию черепа – прямо вот сюда, видите? – чем-нибудь тяжелым. Проще простого.
Но миссис Грин упорно хмурилась.
– Честно признаться, я не понимаю, какой же это несчастный случай?
– Ну, если вы все воспринимаете так буквально…
– Но я правда не понимаю…
– Молчите и слушайте, – сказала миссис Риттенхаус. – Вот что делает женщина дальше: раздевает его, наполняет ванну до краев, бросает в нее кусок мыла и погружает… труп в воду. – Улыбка вернулась на ее лицо и изогнула губы широким полумесяцем. – И каков очевидный вывод?
Миссис Грин слушала с безраздельным интересом, широко раскрыв глаза.
– Каков вывод? – выдохнула она.
– Он поскользнулся на мыле, ударился головой и… утонул.
Часы заиграли шесть, звуки мелодии, вибрируя, канули в тишину. Дрова в камине постепенно прогорели до тлеющей горки углей, холод, казалось, окутал комнату сотканной изо льда сетью. Колокольчики раскололи тишину, когда миссис Грин сбросила кота на пол, встала и направилась к окну. Она раздвинула шторы и посмотрела на улицу. Небо потускнело, начинался дождь, первые капли уже усеяли стекло, причудливо исказив отражение миссис Риттенхаус, которому миссис Грин адресовала следующую свою реплику: