В итоге пахли эти женщины тем же запахом тюрьмы, в котором угадывался и корябающий бронхи отзвук капустного рагу, и сшибающий с ног духман застоявшихся мужских тел, и горчичный привкус перекисшего табачного дыма и много чего ещё, что кувыркалось в этом коктейле.
И вот после всего этого в парфюмерном магазине потянуться к полке, где выстроились шеренги «Михайловского централа»? От такой перспективы Серёге Гладышеву только и оставалось, что хмыкнуть.
Позднее продвинутая племянница-старшеклассница терпеливо объяснила ему, что названия парфюмерных штучек, как и многих прочих товаров, далеко не всегда несут в себе прямой смысл и конкретную информацию, что «тюремное» имя одеколону могли присвоить просто «стёба ради», в погоне за оригинальностью и, как модно нынче говорить, за эксклюзивом.
Мировая, мол, практика, менеджерский приём.
Ничего не изменили эти аргументы в представлениях Серёги Гладышева о соотношении понятий «тюремный запах» и «парфюмерный аромат», но объяснения племянницы он выслушал терпеливо, не перебивая.
Потом то ли спросил, то ли удивился вслух: «Выходит, теперь и духи типа «Шанель-Бутырка» выдумать можно?…».
«Можно, вполне даже креативно получится», — согласилась не заметившая подвоха продвинутая племянница.
Острая небесная недостаточность
Прости, сынок, воздушный змей для тебя я так и не построил.
Это надо было бы сделать, когда тебе было лет двенадцать, возможно, даже раньше.
Это надо было сделать тогда, когда неудержимо взрослеющий будущий мужчина впервые задумывается, что такое небо, что такое свобода, из чего складывается человеческое счастье.
Стыдно, я так и не смог найти для этого времени: работа, командировки, бесконечная изнуряющая и озверяющая гонка за чем-то, что издалека представляется таким важным и ценным, а вблизи оказывается ничтожным и никчемным.
Тогда не смог выкроить какие-то несколько часов, а сейчас это просто невозможно, как бы горячо я к этому не стремился, и как бы искренне ты не хотел мне в этом помочь.
Воля, в которой находишься ты, и неволя, где обитаю я, — это не просто два разных вида человеческого бытия, это — две противоположных и люто непримиримых друг к другу цивилизации, это — две исключающих друг друга системы координат, два воюющих космоса.
Стыдно и грустно.
Конечно, в наше время можно и не заниматься великим священнодейством, состоящим из варки клейстера, поиска дранок, подбора соответствующих ниток и тряпочек. Уже давно в любом игрушечном магазине можно купить китайскую поделку с тем же самым летающим и воздушным названием: воздушный змей. Только это — не поделка, а подделка, фальшивка.