Вечерело. Солнце зашло за правый высокий берег Волги; туманная дымка окутала город. Бунтующие батареи радовались наступающей темноте, как передышке от убийственного огня «белого» врага.
Но они ошиблись. Догерти не нуждался в дневном свете: он лично определял расстояния и наводил орудия, — его снаряды ложились почти без промаха.
Прошло еще два дня, и из одиннадцати батарей десять были сбиты; осталась только одна, последняя. Но и ее, несомненно, ожидала та же участь…
Бунтовщики это понимали. Они попросили перемирия, и парламентеры их: матрос, закройщик и артиллерийский ветеринарный фельдшер явились к полковнику Андреянову.
— Помилуйте, товарищ, — говорили они Андреянову, — эта ваша батарея у нас столько народу погубила, что у нас скоро прислуги на одну батарею не наберется! Вы — русский, и мы — тоже; а вы нас, своих братьев, бьете так, как немцы никогда не били. Заставьте батарею разоружиться, — у нас ведь тоже артиллерии больше нет, — и мы поклянемся, что прекратим всякие враждебные действия. Вы останетесь на месте, мы — тоже, — места на всех хватит! Прекратятся бои, драки, мы столкуемся, и вся наша война прекратится. А мы никому мстить не будем, — пальцем не тронем, отпустим на все четыре стороны!..
Андреянов был или очень молод, или очень измучен; перспектива примирения пришлась ему по душе. Он вызвал к себе Догерти.
— Капитан, — сказал он, — вы присягали беспрекословно исполнять приказания начальства?
— Да, — ответил Догерти.
— Я знаю, что вы безукоризненно дисциплинированный офицер… Так вот: довольно крови, довольно вражды! Я приказываю вам немедленно прекратить стрельбу, и завтра сдать орудия представителям противной стороны. Я клянусь вам честью, что ни вам, ни вашим людям не будет причинено ни малейшей неприятности; необходимо только остановить бесполезное пролитие крови… Так ли я говорю? — обратился он к «парламентерам».
— Так, так точно, верно, мы никого пальцем не тронем, лишь бы они орудия отдали!
Догерти видел, что возражать бесполезно. Он пожал плечами:
— Слушаю, господин полковник. Как, когда, где и кому должна произойти сдача?
— Завтра утром. Вы приведете свою батарею во двор Военного училища; там и произойдет сдача. Остальные распоряжения получите там же.
— Слушаю. Только, г-н полковник, не откажите дать мне письменное предписание.
— Конечно!
— Могу идти?
— Можете. До свидания.
Андреянов подал руку Догерти в знак того, что аудиенция окончена, и Догерти, возмущенный детской доверчивостью командующего, вышел из помещения штаба. Но ослушаться он не мог: кто, как не он, не так еще давно на собрании офицеров так горячо распинался о дисциплине и безусловном послушании приказаниям начальства?!