Оба гостя также взволновались и тотчас пошли к нашему начальнику, Ли Юнъ-си.
Я обратился к отцу за разъяснениями. Отец улыбнулся:
— Да разве ты не понимаешь, что ты обидел человека?
— Как, я? Я ничего не говорил; наоборот, был очень вежлив…
— Ты сказал ему «бао-эръ-ми», т. е. «зерна кукурузы, обернутые листьями», потому что слово «бао» значит обвернуть, т. е. спутать, связать чем-нибудь, например веревками. А ты разве не слыхал, что хунхузы никогда не говорят неблагоприятных для себя слов, чтобы этими словами не накликать на себя беду, а заменяют их другими, условными выражениями, как было и в данном случае: грызть дерево — это и значит есть початок кукурузы.
— Так, значит, этот человек — хунхуз? — вскрикнул я, пораженный.
— Выходит, что так!
В это время послышались шаги, и к нам в фанзу вошел Ли Юнъ-си и оба соседа. Ли расспросил меня хорошенько. Затем, посоветовавшись с отцом и соседями, решил, что, прежде чем принять какие-либо серьезные меры, нужно послать к Фану на разведку.
Выбор его пал на жившего поблизости домохозяина Энь Цзя-ю, человека хитрого и осторожного.
Ли так и сделал: он пошел к Эню и приказал ему отправиться к Фану и разузнать, кто у него живет. Но при этом Ли умолчал о том, что я ему рассказал.
Часа через два Ли, взволнованный, пришел к нам и говорит:
— Удивительное дело! Энь вернулся и говорит, что у Фана никого нет, и никто посторонний в его фанзе не жил.
Отец удивленно взглянул на меня — очевидно, у него зародилась мысль, не выдумал ли я всю историю?
Мне сделалось обидно до слез, и я горячо воскликнул:
— Если Энь ничего не видел, то я найду этого «грызуна дерева». Пойдемте, господин Ли, со мною!
Ли переглянулся с отцом: очевидно мое заявление убедило их в правоте моих слов.
— Подождите, — успокаивал меня Ли, — мы это дело еще проверим.
Ли вышел и, как узнал после, послал к Фану еще другого односельчанина, Хуанъ Цянь-ю. Но последний пошел не к Фану, а к соседу последнего, Юй Чжэнь-хайю. На вопрос Хуана, Юй Чжэнь-хай ответил, что, действительно, у Фана уже дней десять живет его побратим, некто Чжанъ.
Всем стало ясно, что дело нечисто со стороны Эня; тут пришлось уже действовать самому старшине милиции. Он собрал нас человек двенадцать милиционеров (ну, конечно, и я был в том числе), и мы все направились к фанзе Фана, но не прямой дорогой, а в обход, горами.
Хотя жар уже спал, но все-таки я был весь мокрый, хоть выжми, когда мы взобрались на последнюю сопку, к другой стороне которой вплотную примыкала фанза Фана. Сопка была невысокая, но к стороне фанзы такая крутая, что по ней мудрено бы спуститься, если бы не молодой дубняк-кустарник, прикрывавший бока ее сплошь донизу. Кустарник же прикрывал нас так, что мы добрались до фанзы незамеченными никем из ее обитателей. Если бы Ли повел нас обычной дорогой, то птица, конечно, улетела бы из клетки, потому что спереди фанзы долина была, как на ладони, на добрую версту.