Пододвинув листок бумаги, Ленин склонился над столом.
– Вот написал: «Прошу последний раз». Но вы мне не верьте и в Питере шепните, пусть не верят. Еще буду просить. – И снова склонился над листком.
Рогозинский уже освоился в этом маленьком кабинете, осмотрел все. Просто, ничего лишнего. Бросил взгляд на окно, в котором виднелось Замоскворечье, а дальше – бескрайнее солнечное небо, и подумал: там, за окном, огромная, вздыбленная, голодная Россия... И только этот простой и мудрый человек, склонившийся к бумаге, знает, как спасти ее от голода и от многочисленных врагов.
* * *
«Мы теперь переживаем здесь, может быть, самые трудные недели за всю революцию, – писал Владимир Ильич в тот же вечер Кларе Цеткин в Германию. – Классовая борьба и гражданская война проникли в глубь населения: всюду в деревнях раскол – беднота за нас, кулаки яростно против нас. Антанта купила чехословаков, бушует контрреволюционное восстание, вся буржуазия прилагает все усилия, чтобы нас свергнуть».
Он встал из-за стола и подошел к карте. Вот она, молодая Советская Россия, героически отбивающаяся от врагов, от разрухи и голода.
Вот они, синие стрелы, нацеленные в сердце революции, вот красные рубежи, их отстаивают русские коммунары. Но главный враг не отмечен на карте – голод. Огромные территории занял этот неумолимый, беспощадный деспот... Тамбовская губерния на карте выглядит маленьким клочком, но от нее и еще от нескольких таких губерний, может быть, зависит сейчас судьба революции...
Ленин вернулся к столу и снова подумал о Тамбове: кого туда послать? Туда надо самого энергичного. Урожай там невиданный, есть и старый хлеб, можно сломать кулаков, но нехватка организаторов и отрядов.
2
Восьмого июля 1918 года Рогозинский привез в Москву для отправки в Тамбов Первый коммунистический отряд имени Петросовета. Это был головной отряд целой армии питерцев, двинувшихся в поход за хлебом для голодной России.
Москва встретила питерцев тревожными новостями: только что был подавлен мятеж левых эсеров. Они убили германского посла Мирбаха, чтобы спровоцировать войну, арестовали Дзержинского и, захватив телеграф, успели дать несколько провокационных телеграмм.
Питерцы приуныли. Не примет их теперь Ленин, не до них ему. Хоть и сам звал, но что сделать! Рогозинский кинулся к начальнику Николаевской дороги. Пожилой седоусый железнодорожник успокоил Рогозинского: мятеж подавлен. На Пятом съезде Советов в Большом театре арестованы во время перерыва все главари мятежа.
Секретарь Ленина сообщил, что Владимир Ильич может принять товарищей питерцев в театре, так как Кремль все еще осажден эсерами.